 |
В связи с отсутствием официальной локализации первоисточника, данная статья представляет собой вольный перевод с иностранного языка. Однако вы можете улучшить стиль её изложения, исправить грамматику, орфографию или пунктуацию (при этом не затрагивая текста на иностранном языке).
|
 |
Данная статья может содержать грамматические, пунктуационные и другие ошибки, унаследованные из официальной локализации. Пожалуйста, не вносите изменений в размещённые в статье цитаты.
|
Блог о путешествиях Дивьи (англ. Divya’s Travel Blog)
Путешествия в Кирате (англ. Travels in Kyrat)
Блог[]
Обо мне[]
Дивья Кандала. 28 лет.
Писатель. Дочь. Хороший друг. Не лишена обаяния.
| Оригинальный текст |
|---|
|
About Me Divya Kandala. 28. Writer. Daughter. Good friend. Not entirely without her charms. |
Привет и добро пожаловать![]
9 октября 2014 г.
Привет!
Добро пожаловать в мой блог о путешествии в Кират. Это место для друзей и семьи, а также для документирования моего путешествия по стране. Почти все социальные медиа в Кирате заблокированы, но если я не смогу найти обходной путь, я буду обновлять записи здесь, чтобы мы могли поддерживать связь.
Для всех читателей (не для тебя, мама): меня зовут Дивья Кандала, вы можете немного узнать обо мне на боковой панели, и я внештатный журналист. Месяц назад я получила задание написать длинную статью о людях и политике в Кирате Пэйгана Мина, основанную на личном опыте, который я получила во время поездки туда. Я получила разрешение на въезд в страну с помощью моего работодателя, имя которого я пока не могу назвать по юридическим причинам.
Контент этого блога не отражает ни содержания статьи, ни мнения моего работодателя.
Дивья
| Оригинальный текст |
|---|
|
Hello and welcome! October 9, 2014 Hello! Welcome to my Kyrat travel blog. This is a place for friends and family, and to document my journey into the country. Social media is largely blocked in Kyrat, but in the event that I can’t figure out a workaround, I’ll be updating here so we can keep in touch. For anyone else checking in (not you, Mum), my name is Divya Kandala, you can learn a little but about me in the sidebar, and I’m a freelance journalist. A month ago, I took an assignment to write a long-form piece about the people and the politics of Pagan Min’s Kyrat, based on the first-hand experiences I have on a trip there. I’ve secured passage into the country through my employer, whom I cannot yet name, for legal reasons. This contents of this blog do not reflect the content of the article in progress, nor the opinions of my employer. Divya |
Осталось 24 часа[]
16 октября 2014 г.
Довоенный буклет из выставочного павильона Киратского управления туризма. Найден в одном из альбомов моего отца два года назад.
Завтра я уезжаю в Кират. Я пытаюсь вести себя так, как будто это любая другая поездка, в которой я когда-либо была, по делам или ради удовольствия, и я переживаю характерный беспочвенный стресс. Я упаковала зарядное устройство для телефона? Достаточно ли у меня дорожных адаптеров для всех моих устройств? Если я возьму с собой четыре пары обуви, когда я действительно ношу только одну или две — будет ли это проявлением ответственности или чрезмерной демонстративности?
В конце концов, есть что-то утешительное в таком беспокойстве; легче думать о таких вещах, чем о том, во что я действительно ввязываюсь.
| « | Кират — это изящное чучело. Кропотливая работа и собственная природная красота создают нечто, напоминающее о себе прежнем. Но не заблуждайтесь: эта нация была выпотрошена. Если раньше она обладала свободой, целью и стремлением, теперь она превратилась в оболочку; в украшение для богатого человека. |
» |
Это были первые слова, которые я написала о Кирате в статье под названием «Золотая клетка: Кират при Пэйгане Мине». Статья напоминала «белый стих», а характер её пробивал на слезу, но в то время я могла позволить себе роскошь далёкого расстояния и оплату за количество слов в тексте. Вспоминая это сейчас, я остаюсь верна себе, и я не думаю, что сильно исказила тамошнюю политику или ключевых фигур, но я чувствую, что занималась чрезмерным упрощением. Моя наивность была основана на исследованиях, проведенных в Интернете и библиотеках, без посещения самой страны. Я надеюсь, что на этот раз у меня получится намного лучше.
Я не беру с собой много; уж точно не четыре пары обуви. Я упаковала все, что могла, в небольшой чемодан, который, как опасается моя мама, будет точно раскрашен в леопардовый принт. Мне сказали, что возможны обыски, что у меня могут вполне изъять мой багаж, поэтому я хотела взять что-то, что несомненно привлечет внимание. Да и люблю я его безмерно.
Я жду результатов небольшого исследования, которого провел для меня мой друг. Переводы с китайского языка журналов генерала Юмы Лау. Несмотря на неприкрытую пропаганду, они являются лучшим источником информации, который у нас есть для предстоящей поездки, в том числе о ближайшем окружении Пэйгана Мина. Жду сообщение по электронной почте в ближайшее время. Могу распечатать его, чтобы зачитать его во время полета или пересадки, и затем поделюсь некоторыми выводами со всеми вами.
Т-1
Мысли о Юме Лау[]
17 октября 2014 г.
Они прибыли!
Я не знаю, где Рубен достал то, что он отправил мне по факсу, но я получила исправленные переводы журналов Юмы Лау и читаю их, будто бульварный рассказ. Читая о Кирате, я всегда была очарована Юмой; будучи самой влиятельной женщиной в окружении Пэйгана Мина (а значит и в Кирате), она почти идеально иллюстрирует собой сочетание противоположностей, которым является режим Мина. Мы связываем диктатуру с регрессивными убеждениями, и все же здесь мы имеем женщину в таком традиционно мужском положении. И так близко с самим этим человеком:
| « | Мы прошли этот путь вместе. Когда я сбивалась с пути, он был моим пастырем. Когда он колебался, я подталкивала его вперед. Всю жизнь мы шли к вершине, и вот наконец-то война и сопротивление остались в прошлом. Мы готовы пожинать плоды победы. Многие годы я звала его братом. Сегодня я нареку его королем. |
» |
|
Из дневника Юмы Лау, в заметке, которую я назвала «Коронация короля Мина» | ||
Сегодня Юма является генералом Королевской армии Кирата, но она и Пэйган Мин знают друг друга с детства. Ее отец был высокопоставленным членом Триады, проживающим в Гонконге, но когда он был убит в ходе рейда Интерпола, статус-кво китайского преступного мира был полностью разрушен, что привело к появлению новых лидеров и новых конфликтов. И здесь выходит на сцену отец Пэйгана Мина, Ганг Мин.
Мне (и многим другим людям) неясно, во вред ему или в его пользу был распущен преступный клан Лау, но лично я считаю то, что он сделал дальше, скорее политическим ходом, чем жестом доброй воли: он взял осиротевшую Юму под свою опеку и вырастил ее вместе с молодым Пэйганом, как его младшую сестру.
Я называю это стратегическим ходом, потому что недавно удочеренная Юма должна была получить огромную сумму денег своего покойного отца, когда ей исполнится 18 лет. Можно представить, что Ганг Мин был бы очень рад управлять этими предназначавшимися ей средствами, но затем было высказано весьма интересное мнение. Я поделюсь им здесь с оговоркой, что это всего лишь теория, и, хоть я абсолютно уверена, что это правда, мне будет удобнее упомянуть его в этом блоге, чем в любой полновесной статье.
По мере приближения 18-летия Юмы ей угрожали несколько мужчин, которые хотели претендовать на состояние Лау. Кто? Что ж, всем, кто интересуется более сенсационной стороной китайской криминальной истории, имена должны быть знакомы: Онг Ти Линг, Чжан Си и Питер Чуонг. В самый ее день рождения их тела были найдены обезглавленными, под подозрение попала семья Мин, но им так и не предъявили обвинений. Поэтому долгое время считалось, что Пэйган Мин заказал эти убийства как акт верности и привязанности к Юме-подростку, что она подтверждает в ужасном отрывке:
| « | Три пары незрячих глаз. Три пары вывалившихся языков. Кровь, сохнущая на ощетинившихся костями позвоночниках. Это был мой подарок ему: возможность покорить Кират. | » |
|
Из дневника Юмы Лау, в заметке, которую я назвала «Его величайший дар» | ||
Как и у отца, на которого он был в обиде, «доброта» Пэйгана Мина к Юме кажется расчетливой. Получение голов ее врагов было достаточной мотивацией для нее, чтобы довериться Пэйгану, а затем, получив причитающиеся ей деньги, вложить их в военную кампанию по захвату Кирата. После ее успеха она была назначена генералом Королевской армии.
Странная история, не так ли?
| Оригинальный текст | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
Thoughts on Yuma Lau October 17, 2014 They’ve arrived! I don’t know where Reuben’s got to that he’s sending this via fax, but I’ve received the revised translations of Yuma Lau’s journals and I’ve been reading them like a pulp novella. In reading up on Kyrat, I’ve always found myself fascinated by Yuma; as the most powerful woman in Pagan Min’s coterie (and subsequently Kyrat), she almost perfectly exemplifies the study in contrasts that is Min’s regime. We associate dictatorships with regressive beliefs and yet here we have a woman in such a traditionally male position. And so close with the man himself:
Today, Yuma is the General of the Kyrat Royal Army, but she and Pagan Min have known one another since childhood. Her father was a high-ranking Triad living in Hong Kong, but when he was killed in an Interpol raid, the Chinese underworld’s status quo was entirely shattered, giving rise to new leaders and conflicts. Enter Pagan Min’s father, Gang Min. It’s unclear to me (and to most) whether it was to his detriment or his gain that the Lau crime family was dismantled, but I personally consider what he did next more political than benevolent: he took the orphaned Yuma into his care and raised her alongside young Pagan, as a little sister. I call this a strategic move because the newly-adopted Yuma was meant to receive a massive sum of her late father’s money once she turned 18. One imagines that Gang Min would have been more than happy to manage those funds for her, but something incredibly interesting has been speculated. I’ll explain it here with the caveat that this is only theory and, while I absolutely believe it to be truth, is something I’m more comfortable including in this blog than in any declarative article. As the date of Yuma’s 18 birthday approached, she was threatened by several men who wished to lay claim to the Lau fortune. Who? Well, to anyone with an interest in the more sensational side of Chinese criminal history, the names ought to be familiar: Ong Tee Ling, Zhang Si and Peter Chuong. On her very birthday, their bodies were found decapitated and the Min family implicitly blamed, but never charged. It has long been held, therefore, that Pagan Min ordered these killings as an act of fealty and affection to the teenage Yuma, something she confirms in a grisly passage:
Like that of the father he resented, Pagan Min’s ‘kindness’ to Yuma feels calculated. Receiving the heads of her enemies was sufficient motivation to put her trust in Pagan and then, upon receipt of the money bequeathed to her, invest in the military campaign that would lead to his takeover of Kyrat. Upon his success, she was installed as the general of the Royal Army. Strange bit of history, isn’t it? | ||||||||||||
Посредник[]
19 октября 2014 г.
Доброй ночи! После более чем 24 часов пути я в Индии, местонахождение не разглашается, в отеле. Здесь немного уютно, поэтому я стараюсь наслаждаться этим уютом перед последующим отправлением. Завтра в 8 утра (к счастью, я буду чувствовать себя лучше, чем сейчас) я сяду в первый из двух автобусов, которые довезут меня до границы.
Мне дали «посредника», которого я назову Радж; он человек, ответственный за то, чтобы «решить» вопрос моего въезда в Кират, путем снабжения меня всем необходимым, для того, чтобы я смогла нелегально проникнуть в страну. Газета также выделила ему здесь комнату и заплатила ему, как я могу только представить, огромную сумму за его услуги. Мы встретились за чаем, когда я приехала, и он дал мне паспорт, который я буду использовать, а также некоторые другие документы, которые узаконят мою личность. Он предупредил меня, что будет лучше, если я буду говорить на хинди или хотя бы изобразить акцент.
Это так интересно. Или неожиданно, не знаю. Меня всегда спрашивали, откуда я, в разных тонах: от нежно-любопытного до обвинительно-агрессивного. Дошло до того, что, когда я была ребенком, я изо всех сил старалась, чтобы люди знали, что я из Лондона, что мои родители из Лондона, потому что мне меньше казалось, что я «другая». Я обращалась со своими бабушкой и дедушкой, говорящими на хинди, как с динозаврами из-за их ломаного английского и «странных» традиций. В тот момент, когда мама и папа предложили мне выбрать, продолжить изучение хинди, или бросить это дело, я ушла! Зачем мне это нужно, подумала я, если я такая же англичанка, как и все остальные? Годами я была не уверена в себе, чувствовала себя не в своей тарелке, ради того, чтобы гордиться своим наследием, но слишком поздно я захотела «перекодироваться», подъезжая к границе Кирата.
Я сказала Раджу, что я владею хинди, по самым лучшим прогнозам, на 60 %. Он пожал плечами и объяснил, что я, вероятно, смогу обойтись практически без реального взаимодействия с людьми. Он казался настолько уверенным, что мне пришлось спросить его, сколько раз, по его мнению, он делал это.
«Сотни», — рассмеялся он. «Со времен короля Мина. Люди гостят у своих семей. Люди пытаются выбраться. Солдаты, дезертиры. Не слишком много журналистов».
Я сказала ему, что «постараюсь почувствовать себя особенной», и он, казалось, развеселился, но беспокойство чуть-чуть проявлялось на его лице, и я это заметила. Он не хотел фотографироваться и давать интервью, но я спросила, могу ли я использовать несколько его слов, и он, по крайней мере, согласился на это.
«Ты уверена, что хочешь отправиться в Кират? Почему? Кират опасен. Я приведу тебя туда, я дам тебе место для ночлега, я покажу тебе, что я могу тебе показать. А потом я уйду, и ты останешься одна. Молодая женщина, пытающаяся получить секреты и интервью. Если ты останешься одна, то это нормально, но ты гонишься за новостями. Разговаривать с людьми опасно. Как узнать, кому можно доверять, а кто донесет солдатам? Я слышал, ты хотела найти Золотой путь. Ты знаешь, что произойдет, если они увидят тебя с ними? И с людьми, которые так говорят?»
В данный момент я не знаю, что я сказала. Это было что-то шуточное и неудобное и, видимо, это было оправдание моему выбору. Легко изобразить себя смелым борцом за свободу в газете и вести себя так, как будто я являюсь воплощением своей миссии, но в непринужденной беседе только я и еще один человек пытаемся разобраться, в чем смысл всего этого. Мы перешли к другим, более легким темам, и после того, как мы расстались, я остановилась на этом вопросе.
Но когда я напишу статью, и подойду к вопросу, знаю ли я, что происходит с людьми, которые высказываются, скажу, что ответила на это: «Я иду в Кират, потому что могу. Я покажу этому миру».
| Оригинальный текст |
|---|
|
The Fixer October 19, 2014 Good night! After more than 24 hours of travel, I’m in India, location undisclosed, at the hotel. It’s a little bit of luxury before the final leg, so I’m trying to relish it. At 8a.m. tomorrow (which, mercifully, will feel later than it is), I board the first of two buses that will take me to the border. I’ve been given a «Fixer», whom I’ll call Raj; he’s the person responsible for «fixing» it so that I can enter Kyrat, providing me with everything I need to fake my way into the country. The magazine has gotten him a room here, as well, and paid him what I can only imagine is a tremendous sum for his services. We met for tea when I arrived and he gave me the passport I’ll be using, as well as some other documents that will legitimise my identity. He warned me that it would be better if I spoke Hindi, or at the very least feigned an accent. It’s so interesting. Or fortuitous, I’m not sure. My whole life, I’ve been asked where I’m from, in tones ranging from gently curious to outwardly accusatory, aggressive. It got to a point that when I was a child, I would go out of my way to ensure people knew that I was from London, that my parents were from London, because it felt less like I was the «other». I treated my Hindi-speaking grandparents like dinosaurs for their broken English and ‘strange’ traditions. The moment Mum and Dad offered me the choice to continue or to leave my Hindi lessons, I was gone! Why would I ever need it, I thought, when I’m as English as anyone? It took me years of uncertainty and feeling out-of-place to take the pride that I do in my heritage, but it’s still much too late to code-switch the way I’d like to at the Kyrat border. I told Raj that my Hindi was, optimistically, at 60 %. He took this with a shrug and explained that I could probably get away with little to no real interaction. He seemed confident enough that I had to ask him how many times he thought he’d done this. "Hundreds, " he laughed. «Since King Min. People visiting their families. People trying to get out. Soldiers, defecting. Not too many journalists.» I told him I would «try to feel special» and he seemed entertained, but concern creased his features for just long enough that I noticed it. He wanted no pictures taken and no interview done, but I asked if I might use a few of his words and he consented to that, at least. «You’re sure you want to go to Kyrat? Why? Kyrat is dangerous. I get you in, I give you a place to stay, I show you what I can show you. And then I leave and you’re by yourself. A young woman, trying to get secrets and interviews. If you stay to yourself, you’re fine, but you’re going after news stories. Talking to people, it’s dangerous. How do you know who you can trust and who will tell the guards? I heard you wanted to find the Golden Path. Do you know what happens, if they see you with them? And to people who speak out that way?» In the moment, I don’t know what I said. It was something half-kidding and half-uncomfortable and probably an excuse for why I’ve chosen this. It’s easy to paint myself as the bold freedom fighter in a magazine and act as though I am the embodiment of my mission statement, but in casual conversation, it’s only me and another human being trying to sort out what the point of it all is. We moved on to other, lighter topics and I marinated on the question alone, after we parted. But when I write the article, and I come to the question of whether I know what happens to people who speak out, I will say that I answered this: «I’m going to Kyrat because I do. And I need to show the world.» |
Кират: граница[]
21 октября 2014 г.
Это было проще, чем я думала. Прошлой ночью я не спала и работала над своим акцентом. В течение многих лет я подражала своей бабушке в рассказах или мягко вписывалась в ритм моих двоюродных братьев на семейных мероприятиях, но это всегда слетало с языка. Теперь я посмотрела на себя в зеркало и задумалась, естественно ли я выгляжу таким образом, проверила и перепроверила свой акцент на некоторых словах. На мне был какой-то более традиционный, но не настолько традиционный, как казалось бы, костюм. Утром я встретила Раджа в фойе, и мы сели в его машину. Он отвез нас на автовокзал. Он помахал нескольким офицерам службы безопасности и полицейскому. Никто даже не взглянул на меня.
В первом автобусе я не спала, хотя многие другие спали. Честно говоря, я не знаю, буду ли я когда-нибудь снова спать, и я пишу это в 3 часа ночи.
Я наблюдала, как менялся пейзаж вокруг меня, от шумного города к городу, к сельскохозяйственным угодьям и, наконец, к холмам и долинам в тени Гималаев.
Вторая автобусная станция была почти ничем. Это было больше похоже на автобусную остановку, а в крошечном офисе находились несколько чиновников и двое королевских гвардейцев, которых можно было узнать по красным беретам. Для меня это было все равно, что увидеть знаменитость.
Не сказать, что я была взволнована, нет, но когда я стала больше работать в сфере развлечений, я довольно регулярно встречалась с актерами и певцами, и всегда возникает то очень странное чувство, когда видишь вживую кого-то, кого ты видела тысячу раз на фотографии или в кино. Мгновенное, неестественное знакомство. Ты чувствуешь, что знаешь их, но они не знают тебя, и это несоответствие дает им силу; это несоответствие и есть знаменитость. И вид этих мужчин, этих охранников в красных беретах, кем бы они ни были, сделал все это реальным. Раньше это не казалось реальным.
Радж провел меня во второй автобус, но прежде чем он это сделал, я кое-что вспомнила: дневники Юмы. Я распечатала их, как только Рубен прислал их, чтобы прочитать, когда у меня была минутка и я не могла ни к чему подключиться. Они все еще были в моей сумочке, на сложенном листе А4. В животе стало холодно.
«У меня есть кое-что», — прошептала я ему на хинди. «Бумаги, которые я не хочу, чтобы они видели. Они о…»
Я не хотела произносить ее имя.
«Я не думаю, что они должны быть у меня».
Ничто его не волновало, и в его небрежном взгляде я представляла груз других его клиентов: оружие, деньги, запрещенные предметы любого описания, дети. Какое значение имела эта бумага? Он взял сверток из моей дрожащей руки, и ничего не сказал по этому поводу. Когда автобус отъехал, я заметила сверток на земле под скамейкой и готова поклясться, что один из солдат смотрел в его сторону. Но он продолжал идти, а мы были в пути.
До границы доехали через 5 часов. Двое пограничников вошли в автобус, когда мы подъехали, и я выглянула в окно и увидела еще шестерых или семерых с оружием в руках. Курили, разговаривали. Один посмеялся над чужой шуткой.
Каким был этот Кират? Именно это я имела в виду, когда сказала, что Интернет и сторонние наблюдения не могут дать полную картину. О Кирате говорят так, как будто это тюрьма, и поэтому мы воображаем его так, как хотим, с неприступными стенами и воинствующей жестокостью на каждом углу. Мы представляем себе зло, которое является явным и культовым, с нарукавными повязками и всем таким. Но оно коварно; оно невидимо, ползет и коренится в сознании своего правительства, а не в сердцах своего народа. Эти люди выполняли свою работу.
Пограничники попросили мой паспорт, и я затаила дыхание, когда отдала им его. Они спросили мое имя. Я назвала. Они посмотрели на Раджа, и он кивнул.
И все. Так я попала в Кират. Они обошли других пассажиров с меньшей осторожностью, чем контролер, просматривающий билеты на поезд, а затем высадились и махнули нам рукой.
Так что я здесь, и я в безопасности. Я напишу завтра еще и сделаю несколько фоток дома, в котором я нахожусь, при дневном свете. Что бы ни случилось в ближайшие дни и что бы ни скрывал пейзаж, здесь красиво.
| Оригинальный текст |
|---|
|
Kyrat: The Border October 21, 2014 It was easier than I thought it would be. Last night, I stayed awake and practised my accent. For years I’ve been mimicking my grandmother in stories, or slipping gently into my cousins’ cadence at family events, but it’s always rolled off my tongue. Now I looked at myself in the mirror, wondered if I looked natural speaking that way, checked and double-checked my accent on certain words. I wore something more traditional, but not so traditional it would seem like a costume. In the morning, I met Raj in the foyer and we got into his car. He drove us to the bus station. He waved to some security officers and a policeman. No one even glanced at me. I didn’t sleep on the first bus, though many others did. Honestly, I don’t know if I’ll ever sleep again and I’m writing this at 3 in the morning. I watched the scenery change around me, from bustling city to town to farmland and finally to nothing but hills and valleys in the shadow of the Himalayas. The second bus station was barely anything. It looked more like a bus stop and inside the tiniest of offices, there were a few functionaries and two Royal Guards, identifiable by their red caps. For me, it was like seeing a celebrity. Not to say I was excited, no, but when I did more entertainment work, I met actors and singers fairly regularly and there is always that very strange feeling you get when you see in-person someone you’ve seen a thousand times over in photographs or on film. It’s instant, unnatural familiarity. You feel you know them, but they don’t know you, and that disparity gives them power; that disparity is what celebrity is. And seeing those men, those guards in their red berets, whoever they might be, made all of this real. It hadn’t felt real before. Raj ushered me onto the second bus, but before he did, I remembered something: Yuma’s Journals. I printed them once Reuben sent them over, to read when I had a moment and couldn’t connect to anything. They were still in my purse, on folded A-4. It was cold in the pit of my stomach. "I have things, " I whispered to him, in Hindi. «Papers I don’t want them to see. They’re about…» I didn’t want to say her name. «I don’t think I should have them.» Nothing shook him and in his nonchalant glance, I imagined the cargo on his other clients: weapons, money, banned items of any descriptions, children. What did this paper matter? He took the little bundle from my trembling hand and that was the last I heard on the matter. As the bus pulled away, I spotted them on the ground, beneath a bench and I swore that one of the guards looked in their direction. But he kept walking and we were on our way. We reached the border 5 hours later. Two guards entered the bus when we got there and I looked out the window to see six or seven more, guns in hand. Smoking, chatting. One laughed at another’s joke. How was this Kyrat? This is precisely what I meant here when I said that the Internet and second-hand research cannot paint the picture. People speak about Kyrat as though it is a prison and so we imagine it however we like, with impenetrable walls and militant cruelty in every corner. We envision an evil that is overt and iconic, worn on the nation’s sleeve and simple. But it is insidious; it is unseen and creeping and rooted in the mind of its government, not in the hearts of its people. These men were doing their job. The guards asked for my passport and I held my breath when I gave it to them. They asked my name. I gave it. They looked to Raj and he nodded. And that was all. That was how I got into Kyrat. They went through the other passengers with less care than a porter looking after train tickets and then disembarked and waved us through. So I’m here, and I’m safe. I’ll write more tomorrow and take some daylight pictures of the flat I’m in. Whatever happens in the coming days and whatever the landscape hide, it’s beautiful here. |
Поселилась в Шанате[]
22 октября 2014 г.
Мой временный дом
На границе мы встретили одного из связных Раджа в Кирате, и он отвез нас туда, где я буду жить. Очевидно, это был дом пары, которая недавно переехала в Уткарш и продала его ему; теперь он сдает его в аренду посетителям.
Я точно могу сказать, что нахожусь в Шанате. Что касается свобод, то я думаю, что это лучшее место для меня, так как здесь я могу получить максимум информации и наиболее полный доступ к ней. Шанат настолько либерален, насколько может быть любое другое место в стране, хотя во многом эта «свобода» просто означает «беззаконие», плавильный котел в стиле Кантины, где верность практически ничего не значит. Пока люди носят гражданскую одежду и не болтают о политике, они приветствуются в улье.
Как и сам Кират, это место заработало сомнительную репутацию, которая глубоко скрыта. Я сказала это снова, но повторюсь: здесь красиво. Никогда бы не подумала, что короткая прогулка приведет вас к игорным притонам, району красных фонарей, подпитываемому нарко- и работорговлей, и арене, где, говорят, мужчины регулярно соревнуются с голодающими животными.
Арена Шанат — одно из мест, куда Радж предложил мне пойти, когда мы отправимся в путь. Сегодня и завтра он уезжает по делам, которые он (очевидно) не мог обсудить со мной, но он обещает вернуться в пятницу, и мы выдвинемся. Он сказал мне, что у меня будет время поговорить с некоторыми людьми, которых он знает в этом районе. Я собираюсь узнать их истории.
| Оригинальный текст |
|---|
|
Settled in Shanath October 22, 2014 My temporary home From the border, we met one of Raj’s connections in Kyrat and he drove us to where I’ll be staying. Apparently it was the home of a couple who recently relocated to Utkarsh and sold it to him; he rents it out, now, to visitors. I can be as specific as to say I’m located in Shanath. As far as freedoms are concerned, I feel it’s the best place for me and will give me the most insight and access possible. Shanath is, as much as any place in the country can be, liberal, though in many ways that simply means «lawless», a Cantina-esque melting pot where allegiances mean considerably less. So long as the people stick to their civvies and forego political covers, they are welcomed into the hive. Like Kyrat itself, what unsavoury reputation this place has earned, it is below the surface. I said it again, but let me reiterate: it is beautiful here. One would never know that a short walk would bring you to gambling dens, a drug-and-trafficking-fuelled red light district and an arena where men regularly, it is said, compete against starved animals. Shanath Arena is one of the places Raj has offered to take me when we go on our tour. Today and tomorrow, he is away on business he (obviously) could not discuss with me, but he promises to return on Friday and we’ll begin a tour. He’s told me I’ll have time to speak with some people he knows in the area. I’m going to learn their stories. |
Павитра и Золотой путь[]
23 октября 2014 г.
Мой pied-a-terre, недалеко от Павитры и дома ее мужа.
Любой, кто меня знает, скажет, что я очень либеральна, и отношусь к консерватизму и традиционализму столь же критически, как самые упёртые ученые. Но если есть что-то, что я нахожу весьма вредным даже в моих взглядах, так это то, что мы (и я) склонны рассматривать любые политические силы как нечто изначально плохое. Мы постоянно выбираем «меньшее из двух зол» и постоянно путаем рвение с фанатизмом, не признавая, что иногда может быть просто «хорошее» и «плохое». Это на Западе мы можем позволить себе роскошь объективизма. Здесь, в Кирате, существует разделение между режимом Мина, сторонники которого, на мой взгляд, очевидно является угнетателями, и бандой борцов за свободу, называющих себя Золотым путем.
Пропагандистские плакаты, расклеенные во всех деревнях страны, представляют собой замечательные рисунки в стиле ретро, и трудно не увидеть в них почти иронию, своеобразный намек на другую эпоху. Можно представить, как Пэйган Мин одобряет их дизайн вместе с эскизами от заезжего кутюрье или набросками для портретов. Но не заблуждайтесь: они представляют собой гораздо больше угрозы, чем предложения и краткие беседы с моими соседями сегодня днем.
Женщина по имени Павитра живет здесь вместе с её мужем. Когда я пошла прогуляться, чтобы увидеть пейзаж, она помахала мне рукой. Мы говорили в основном по-английски, хотя она часто переходила на хинди, и в целом это было приятное подшучивание, но когда я увидела один из плакатов, направленных против «Золотого пути», приклеенный к стене ее дома, я подумала, что должна осторожно поинтересоваться на этот счёт. Часть моей беседы была переведена и переписана из моих путевых заметок.
«Что вы знаете, — спросила я, — о Золотом пути?»
«Он разделён», — сказала она мне. «Раньше он был един, когда им руководил Мохан [Гейл] двадцать лет назад, но все изменилось, когда он умер. Теперь есть два Золотых пути. У него две головы, и они очень отличаются от Мохана».
«Кто они? Вы знаете?»
«Амита и Сабал».
«Амита», — сказал я. «Женщина? Они родственники, эти двое?»
Она посмотрела на меня, как на дуру, и я полагаю, что я и вправду сглупила, но потом она покачала головой и объяснила, что давно покинула Золотой путь и мало что может рассказать о его нынешних лидерах. Я спросила, почему она ушла.
«Это слишком опасно. Если вы носите цвета [одежду в цветах Золотого пути], они победят вас. Если они думают, что ты что-то знаешь, они пытают тебя. Люди исчезают. Их сажают в тюрьму, заставляют работать или убивают».
«Это ужасно», — сказала я. Это было просто, но это было все, о чем я могла думать. Так странно слышать, как кто-то говорит об этих вещах, как будто это обыденно, неинтересно. Просто так, как будто это быт.
Но она продолжила:
«Иногда», — сказала она очень тихим голосом. «Они выставляли их на арену».
| Оригинальный текст |
|---|
|
Pavitra and the Golden Path October 23, 2014 My pied-a-terre, some ways down from Pavitra and her husband’s home. Anyone who knows me will say that I’m as liberal-minded as they come and as critical of conservatism and traditionalism as the most brutal pundits. But if there’s one thing I find quite harmful in even my own politics, it’s that we (and I) tend to view any politically-minded parties as being inherently bad. We take this kind of «lesser of two evils» perspective and constantly mistake fervour for fanaticism without admitting that, occasionally, there might simply be a ‘good’ and a ‘bad’. Especially in the West, we have the luxury of objectivism. Here in Kyrat, the dichotomy is between Min’s government, which in my eyes is unquestionably on the side of oppression, and a band of freedom fighters who call themselves the Golden Path. The propaganda posters dotting the villages across the country are striking, retro-styled prints and it’s difficult not to see them as almost tongue-in-cheek, a stylized nod to another era. One imagines Pagan Min approving their design alongside sketches from a visiting couturier or proofs from a portraiture shoot. Make no mistake, though: they are far more threat than suggestion and a brief chat with my neighbours this afternoon. A woman named Pavitra lives nearby with her husband. When I went on a walk to see the landscape, she waved me over. We spoke mostly in English, though she frequently switched to Hindi, and it was generally pleasant banter, but when I saw one of the anti-Golden Path posters stuck on her side wall, I thought I ought to gently inquire. A bit of this is translated and paraphrased from detailed notes. "What do you know, " I asked, «about the Golden Path?» "It separated, " she told me. «It used to be united under Mohan [Ghale], twenty years ago, but it changed when he died. There are two Golden Paths now. It has two heads and they are very different from Mohan.» «Who are they? Do you know?» «Amita and Sabal.» "Amita, " I said. «A woman? Are they related, the two of them?» She looked at me as though I was silly and I suppose it was, but she shook her head, then and explained that she had long left the Golden Path and had little to share about its current leaders. I asked why she left. «It’s too dangerous. If you wear the colours, they’ll beat you. If they think you know anything, they torture you. People disappear. They go to prison or they’re forced to work or they kill them.» "That’s horrible, " I said. It was simple, but it was all I could think. It’s so strange to hear someone speak of these things as though it’s casual, uninteresting. Just the way they live. But she went on: "Sometimes, " she said in a very low voice. «They put them in the arena.» |
Подарок от Раджа[]
24 октября 2014 г.
Этот плакат тоже от Раджа, взят с территории Арены.
Радж заходил сегодня утром. Сегодня вечером мы увидим матч на Арене. После моего разговора с Павитрой я спросила его, чего мне ждать, и он сказал мне: «жестокость». Сейчас он ушел, чтобы договориться и убедиться, что мы сможем туда пойти.
Радж такой интересный. Он говорит такие вещи, и на его лице легкая улыбка, но она не пренебрежительна и не жестока. Он не пытается высмеивать обычаи этих людей и не воспринимает все это как шутку; скорее, он почти извиняюется, скорбит, когда смотрит на меня. Это своего рода улыбка, которую вы дарите кому-то, когда говорите: «Не вешай нос; все будет хорошо».
Перед тем, как уйти, он остановился и полез в свою сумку, и снова появилась та жалкая улыбка.
«Я принес тебе кое-что», — сказал он. «Для твоей безопасности.»
Он протянул мне пистолет. Тяжелый, серый и холодный. До сегодняшнего дня я никогда не держала в руках боевой пистолет. Он очень старый, уточнил он, но все еще стреляет. Я осторожно положила его на стол, словно он мог взорваться у меня в руках.
Если честно, я больше беспокоюсь о том, что он находится в моем доме, чем о том, что у меня нет шансов воспользоваться им.
| Оригинальный текст |
|---|
|
A Gift from Raj October 24, 2014 This flyer is also from Raj, taken from the Arena grounds. Raj stopped in this morning. Tonight, we’re going to see a match in the Arena. After my conversation with Pavitra, I asked him what I might expect and he told me it was «brutality». He’s left, now, to make arrangements and ensure we can get in. Raj is so interesting. He says these things and there’s very nearly a smile on his face, but it isn’t dismissive or cruel. He isn’t trying to mock the practices of these people or taking it all like some joke; rather, he’s almost apologetic, mournful, when he looks at me. It’s the sort of smile you give to someone when you say «chin up; it’s going to be all right». Before he left, he stopped and reached into his bag and there was that sorry smile again. "I brought you something, " he said. «For your safety.» He handed me a gun. Heavy, grey and cold. Before today, I’d never held a live pistol in my hands. This one is very old, he clarified, but still works. I set it down on my desk gently, as though it might explode in my hands. If I’m being honest, I’m more worried about it being in my house than about the slim chance that I might use it. |
Арена Шанат[]
25 октября 2014 г.
Арена Шанат, до боя. Обратите внимание на клетку ниже.
Я не знаю, как написать о том, что я увидела сегодня вечером, но Радж взял меня на Арену Шанат. Мы остались на два «матча». В первом были только животные, во втором — люди. Я скажу, что сегодня ночью не погиб ни один человек, но, судя по реакции толпы и тому, что мне сказал Радж, такое бывает редко.
Когда я вошла, я открыла записи, которые я сделала о произошедшем, и я написала все это как пьесу, каждую чертову деталь. Но мне это нужно для другого. И мне не нужно говорить вам, что то, что я видела, было жестоко, потому что, конечно, так оно и было. Я знала, куда шла. Для меня видеть тигра — редкость; это момент величия, будто созданный для документальных фильмов Дэвида Аттенборо. Здесь они натравливают его на стаю волков, чтобы разорвать их на части и покалечить в процессе. Позже он сворачивался, рыча, в себя и слабо рычал на людей с ружьями, пока они не прикончили его. И мужчины набрасывались друг на друга. Я наблюдала за ними. Я смотрела, как они бросаются друг на друга; было много крови, люди вокруг аплодировали и скандировали, а над всем этим возвышалась женщина по имени Нур, будто шталмейстер. Она была лучезарной, гламурной, мощной. Я спросила Раджа, что он знает о ней, и он рассказал очень мало. Я слышала о Нур раньше. Ее имя всплыло в связи с торговлей наркотиками в Кирате и за его пределами, еще одной фигурой, изображаемой как тиран. Но мне интересно. Я думаю. Мне она почему-то кажется больше подставной.
И это не потому, что она женщина; Юма Лау сразу же доказывает это как прямой отчет Пэйгану Мину. Дело скорее в том, что в ней есть театральность, которую я нахожу убедительной, но это говорит мне о том, что она проводит много времени на виду у публики, а не прячется в делах. Интересно, могла бы я попытаться устроить встречу, но боюсь, что она окажется достаточно проницательной, чтобы увидеть меня насквозь. Лучше всего мне поговорить с соседями и местными жителями, а «крупную рыбу» оставить для будущих исследований.
Арена Шанат, пустая. Произведение искусства, изображающее Нур, видно в левом нижнем углу. Стены и полы усеяны разноцветной пудрой.
Я не знаю. Я ухожу спать. И хотя я хотела бы сказать, что постараюсь не думать о том, что я видела, это неправда. Я собираюсь заставить себя думать о том, что я видела столько, сколько смогу. Прокручивать это снова и снова в моей голове и помнить, почему я здесь. Думать о мужчинах, которые, возможно, не умерли сегодня вечером, но которым осталось недолго жить в этом мире. Подумайте о том, почему они это сделали и кто их к этому вынудил.
Сегодня у нас очень странное представление о гладиаторах: мы, кажется, почитаем идею самих мужчин и относимся к ним как к отважным героям, но мы столь же быстро осуждаем общество, которое их поддерживает, как дикое и жестокое. Я стараюсь не верить, что и то, и другое обязательно верно; когда мужчин заставляют вступать в драку такого рода, их реакция является чем-то более первобытным, чем храбрость, которую мы ей приписываем. Это происходит от внутренней реакции, а не доблести. И хотя я глубоко внутри чувствую жестокость и чудовищность смерти и боли, причиненных публике, не отражается ли это каким-то образом в нашей собственной культуре зрелищ? Разве мы не наслаждаемся страданием, травмами, насилием, кровью во всем, что смотрим, что создаем, во что играем?
Не развлекаемся ли мы?
| Оригинальный текст |
|---|
|
Shanath Arena October 25, 2014 Shanath Arena, prior to the fighting. Note the cage below. I don’t know how to write about what I watched tonight, but Raj took me to Shanath Arena. We stayed for two «matches». The first was only animals, the second brought in men. I’ll say that no man died tonight, but from the response of the crowd and what Raj told me, this is a rarity. When I got in, I came in and opened the notes I took about it and I wrote it all out as a play-by-play, every bloody detail. But that isn’t what this is for. And I don’t need to tell you that what I saw was brutal because of course it was. I knew that going in. For me, the sight of a tiger is rare; it’s a moment of majesty meant for David Attenborough documentaries. Here, they set it on a pack wolves to tear them apart and be maimed in the process. Later, it would curl, snarling, into itself and roar weakly at men with guns until they ended its life. And the men would turn on one another. I watched them. I watched them go at each other and there was so much blood and all around people cheered and chanted and above it all there was a woman named Noore presiding, with all the flair and flourish of a ringmaster. She was radiant, glamourous, powerful. I asked Raj what he knew of her and he said very little. I’ve heard of Noore before. Her name came up in association with the drug trade in and out of Kyrat, another figure painted as a tyrant. But I wonder. I wonder. To me, she seems more a figurehead, somehow. And it isn’t because she’s a woman; Yuma Lau proves that immediately as Pagan Min’s direct report. It’s more that there is a theatricality to her which I find compelling, but that suggests to me she spends a great deal of time in the public eye, rather than secreted away in management. I wonder if I could try to arrange a meeting, but I worry that she would be shrewd enough to see through me. I might do best speaking to neighbours and locals and leaving the ‘big fish’ for future research. Shanath Arena, empty. A piece of art depicting Noore is visible in the lower left. The wall and floors are dotted with colourful powder. I don’t know. I’m going to bed. And while I’d like to say I’m going to try not to think about what I saw, that isn’t true. I’m going to force myself to think about what I saw as much as I can. To play it over and over again in my head and remember why I am here. To think about the men who may not have died tonight, but who are not long for this world. To think about why they did this, and who forced them to. Today, we have a very strange view of gladiators where we seem to venerate the idea of the men themselves and treat them as courageous heroes, but we’re equally quick to condemn the society that supports them as savage and brutal. I try not to believe that either is necessarily true; when men are forced into a fight of this nature, their response is something more primal than the bravery we ascribe to it. It comes from gut reaction, not valour. And while I feel in the pit of my stomach the cruelty and monstrosity of death and pain inflicted for an audience, is this not in some way mirrored in our own culture of spectacle? Do we not relish anguish, injuries, violence, blood, in what we watch, what we create, what we play? Are we not entertained? |
Мечта об Уткарше[]
27 октября 2014 г.
Я спросила Раджа, как мы попадем в Уткарш. Это, в больших количествах, было ответом.
Диктатура Пэйгана Мина, кажется, потеряла смысл. Хотя все, что я когда-либо читала на эту тему, включая дневники Юмы Лау, изображает его имеющим некий грандиозный план и яростные амбиции, какое бы пламя в нем ни горело, оно погашено. По словам Юмы, женщиной по имени Ишвари Гейл.
Если вы не отстали от жизни или интересуетесь историей страны, возможно, вы помните фамилию Гейл, которая упоминалась в моем разговоре с Павитрой, в котором речь шла и про Мохана Гейла, бывшему лидеру повстанческого движения «Золотой путь». Подробности неясны, но из дневника Юмы следует, что Ишвари был подослана Моханом, чтобы сблизиться с новым королем, проникнуть в его дворец и завоевать его доверие. И она завоевала его доверие, но она также завоевала и его сердце. По словам Юмы, Пэйган Мин так сильно влюбился в Ишвари, что изменился в ее компании. Она утверждает, что это плохо для него повлияло:
| « | Есть такое клише, мол, любовь это слабость. Я не считаю, что любовь непременно ведет к ошибкам, и не смотрю свысока на тех, кто привязан к своим друзьям или семьям, если это делает их сильнее. Любовь подобна дурманящему напитку. Кто-то может с этим справиться; таким людям она придает сил. Я искренне уважаю их. Но есть такие (и он один из них), кому любовь кружит голову. В итоге они, словно алкоголики, превращаются в жалкую всхлипывающую развалину. Это утро не будет добрым. |
» |
|
«Опасный напиток», выдержка из дневника Юмы Лау | ||
Гнев Юмы был вызван не ревностью; это она разъясняет в других сочинениях, и я ей верю. Вместо этого она, кажется, боится, что он потеряет концентрацию. И что Кират рухнет, пока он будет лебезить перед Ишвари, и эта нация станет совсем не похожей на мечту, которую они когда-то разделяли.
Что привело меня в Уткарш, куда я направляюсь сегодня с Раджем.
Я верю, что Уткарш — это мечта. Это типичный «образцовый город», образец того, как всё могло бы быть. Когда редкую знаменитость пригласят в страну, и если им не дадут добро остаться во дворце с самим королем, они останутся в Уткарше. Там, где остальная часть нации чувствует себя детьми, беззаботно играющими в песочнице, Уткарш — это Кират, каким он «должен» быть: блестящий, защищенный и послушный.
Отправляясь в Уткарш, я надеюсь увидеть счастливый маленький городок под благожелательным руководством, но я ожидаю увидеть веселый фасад наряженной тюрьмы. Я обновлю блог, когда буду там.
| Оригинальный текст | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
|
The Dream of Utkarsh October 27, 2014 I asked Raj how we would get into Utkarsh. This, in great quantities, was the answer. Pagan Min’s dictatorship seems to have become directionless. Though everything I’ve ever read on the topic—including Yuma Lau’s journals—paints him as having a kind of grand plan and a fierce ambition, but whatever flame was in him was extinguished. By a woman, Yuma says, named Ishwari Ghale. If you’ve kept up or you’ve any interest in the history of the country, you might recall the Ghale surname appearing in my talk with Pavitra, belonging to Mohan Ghale, former leader of The Golden Path rebellion. The details are unclear, but from Yuma’s journal, it appears that Ishwari was sent by Mohan to get close to the new King, to infiltrate his palace and win his trust. And win his trust she did, but she also won his heart. According to Yuma, Pagan Min fell so deeply in love with Ishwari that he was a changed man in her company. This was not, she asserts, good for him:
Yuma’s anger did not come from jealousy; that much she makes clear in other writings, and I believe her. What she seems to fear instead is his loss of focus. And that Kyrat will crumble as he fawns over Ishwari, the nation becoming nothing like the dream they once shared. Which brings me to Utkarsh, where I’m headed with Raj today. I believe Utkarsh is the dream. It is the quintessential ‘model city’, evidence of what could have been. When the rare celebrity is invited into the country, if they are not invited to stay in the Palace with the King himself, they will stay in Utkarsh. Where the rest of the nation feels like children playing carelessly in a sandbox, Utkarsh is Kyrat as it «ought» to be: polished, protected and obedient. In going to Utkarsh, it is my hope to see a happy little township under benevolent leadership, but it is my expectation to see a cheery façade on a dressed-up prison. I’ll update when I’m there. | ||||||
Ложный город[]
29 октября 2014 г.
Король, Бог, Лжец.
В Уткарше есть что-то жуткое, как будто вы пришли в тематический парк поздно ночью. Все спокойно и умиротворенно, но кажется не настоящим. Наличие вооруженной до зубов гвардейцев и различных пропагандистских плакатов плохо сочетается с чистыми дорогами и отмытыми домами.
Не то, чтобы остальная часть Кирата была грязной. Я не говорю этого — или я пытаюсь этого не говорить, несмотря на то, что не могу забыть территорию Арены Шанат. Но я помню, как я искала квартиру самостоятельно, и было что-то уютное в том, чтобы пойти посмотреть чей-то дом и увидеть, что в нем живут… а не входить в такое место, которое, как я знаю, является лишь фасадом.
Я полагаю, что в этом есть смысл, не так ли? Это очень похоже на Пэйгана Мина.
Кто-нибудь из вас был в Версале? Это своего рода странный опыт, потому что вы внезапно понимаете французскую революцию по-другому. Прекрасен этот дворец, как Лувр и Тюильри, но если представить себе на мгновение, каково было бы штурмовать ворота и воочию наблюдать величие васть имущих, и вдруг ощутить нутром всю свою ничтожность… Почему бы вам не обидеться? Почему бы вам не попробовать добиться равенства?
Неприязнь к Золотому пути встречается здесь на каждом углу, как и транспаранты, восхваляющие Мина как бога.
Иначе и быть не могло; в противном случае бы все это рухнуло.
Вниз по главной дороге.
| Оригинальный текст |
|---|
|
The False City October 29, 2014 A King, A God, A Liar. There is something eerie about Utkarsh, like visiting theme park late at night. It’s calm and peaceful, but feels artificial. The presence of heavily armed guards and various propaganda posters doesn’t play well against the clean roads and polished homes. Not that the rest of Kyrat is dirty. I’m not saying that—or I’m trying not to say that, despite what stays with me about the grounds of Shanath Arena. But I remember when I was looking for a flat on my own and there was something cosy about going to see someone’s home and seeing that it was lived in…versus walking into a place I knew had been staged. I suppose it makes sense, though, doesn’t it? It’s very Pagan Min. Have any of you been to Versailles? It’s a kind of bizarre experience because you suddenly understand the French Revolution in a different way. It’s beautiful, that palace, as is the Louvre and the Tuileries, but if you imagine for a moment what it would have been like to storm the gates and witness firsthand the excess of the upper classes, and suddenly feel in your gut the depths of your own lack… Why wouldn’t you feel resentment? Why wouldn’t you seek equality? The Anti-Golden Path sentiment is as prevalent here as the Banners praising Min as a god. It would have to be; otherwise, this would all fall away. Down the main road. |
Свидетель[]
31 октября 2014 г.
Я сохранила это. Я не знаю, было ли это правильным или достойным уважения поступком, но я чувствовала, что должна.
Я в безопасности. Я хочу, чтобы вы знали, что я в безопасности. Но сегодня в Уткарше я увидела то, ради чего пришла; я расстроена, рассержена и не могу спать. Я не хочу спать.
Радж и я шли по главной дороге, когда увидели мужчину, который отчаянно бежал к одному из магазинов, как будто его преследовали. Он кричал, и я не понимала, что он говорит, но каждые несколько секунд он оглядывался через плечо. Потом я увидела гвардейцев.
Безумец бросился к стене, и только тогда я поняла, что к чему: он борется с пропагандисткими материалами. Он рвал все баннеры, до которых мог дотянуться, срывал плакаты со стен, крича в ответ мужчинам, которые гнались за ним. Я могу только представить, что он насмехался над ними.
Затем он обернулся, держа в руках еще один плакат. И когда охранники приблизились и подняли свое оружие, он разорвал его на куски и отбросил в сторону, чтобы пустить по ветру.
Они открыли огонь по нему. По его ногам. Он упал на землю, дерзко крича и плача, пока его били. Они безжалостно били его прикладами своих винтовок, снова и снова, пока он не стал задыхаться и хныкать, а его лицо не стало неузнаваемым из-за крови и отеков, а затем они взяли его. Ноги были сломаны и истекали кровью. Они тащили его, пока люди выходили из своих домов и магазинов и закрывали глаза своим детям. Те потащили его дальше по тропинке и скрылись за холмом, а я наблюдала за их грузовиком, как они увозили куда-то его, наверное, уже бездыханное, тело, чтобы его не видели горожане. Осталась только кровь в траве.
Когда это происходило, я молчала. Радж сдерживал меня, как будто у меня хватило бы смелости вмешаться, но я только держала его за руку, пока все не закончилось. Никто не двигался, пока машина не уехала, и тогда стало жутко.
Вы ожидаете, что кто-то позвонит в полицию, когда произойдет что-то подобное. Но это и была полиция. И, таким образом, нет выхода, ничего невозможно сделать, кроме как смотреть и знать причину случившегося, и, вопреки всем вашим убеждениям, возвращаться к жизни, как будто этого никогда не было. Люди разошлись по своим домам. Они вернулись к своей торговле.
Радж сказал, что нам нужно идти, и мы, конечно же, пошли. Я попросила его немного подождать, чтобы я могла поговорить с кем-то, задать им вопросы, сделать то, что делает журналист. Но я остановила себя: зачем подвергать их опасности своими вопросами? Зачем выставлять себя злоумышленником с Запада, ставя мою историю выше их жизней?
Сегодня я ничего не могла сделать.
И я никогда этого не забуду.
| Оригинальный текст |
|---|
|
Witness. October 31, 2014 I kept these. I don’t know whether it was the right or the respectful thing to do, but I felt I should. I’m safe. I want you to know I’m safe. But today, in Utkarsh, I saw what I came to see and I’m heartbroken and angry and I can’t sleep. I don’t want to sleep. Raj and I were coming along the main road when we saw a man run frantically toward one of the shops, as if chased. He was yelling and I didn’t understand what he was saying, but he would look over his shoulder every few seconds. Then I saw the guardsmen. The crazed man lunged for the wall and only then did I see what he was doing, and what scraps he held in his hand: he was taking down the propaganda. He was tearing at whatever banners he could reach, and ripping the posters off the wall, shouting back at the men who chased him. I can only imagine he was taunting them. He turned around, then, holding yet another poster. And as the guards neared and raised their weapons, he tore it to pieces and tossed it all aside to blow away in the wind. They shot him. In the legs. He fell to the ground, screaming, crying, but defiant, and they beat him. They beat him with the butts of their rifles, mercilessly, over and over until he was reduced to gasps and whimpers and his face was unrecognisable for the blood and swelling and then they took him. Legs bleeding and broken. They dragged him away as people came out of their houses and shops and covered the eyes of their children. The dragged him down the path again and disappeared over a hill and I watched their truck as they took him away to somewhere, or else brought his body to rest where the townspeople could not see it. Only blood remained, in the grass. When it happened, I was silent. Raj held me back, as though I had some courage to intervene, but I only held on to his arm until it was over. No one moved until the car was gone and then it was eerie. You expect someone to call the police when something like this happens. But these are the police. And thus there is no recourse, nothing to do but watch and know why it happened and against every belief you hold, return to life as though it never occurred. People walked back into their homes. They returned to their shopping. Raj said we ought to go and of course we did. I asked him for a moment, that I might talk to someone, ask them questions, do what a journalist does. But I stopped myself: why endanger them by asking my questions? Why be the Western intruder, prioritizing my story over their lives and privacy? I couldn’t do anything today. And I will never forget it. |
Чай с Павитрой[]
3 ноября 2014 г.
Снова дома.
Сегодня утром я снова пошла к Павитре и спросила, знает ли она кого-нибудь, с кем я могла бы поговорить о Золотом пути, или может ли она знать об Амите и Сабале больше, чем мы говорили. Она сказала, что нет, но я подумала, могу ли я попросить Раджа отвезти меня куда-нибудь — где я смогу узнать больше.
«Я знаю, куда ты можешь пойти», — сказала Павитра. «Но это опасно. Если ты уйдещь, то ты будешь должна остаться там. Они могут защитить тебя, может быть, но если ты уйдешь…»
Она пожала плечами. Она приготовила нам Kyratea (может быть, Kyra Tea, в честь богини, но когда говорят, это больше похоже на игру слов, «Кирати»; я не видела упаковку, но мне сказали, что фабрика недалеко), разлила по чашкам и притихла.
«Я хочу поговорить только с ними. Я должна вернуться, я не хочу к ним присоединяться».
«Тогда тебе не следует идти, Дивья», — сказала она мне с суровостью, которой моя мать могла бы гордиться. "Повсюду люди короля Мина, у него есть шпионы. Золотой путь опасен. Амита и Сабал молоды, но нетерпеливы.
Я впервые улыбнулась после Уткарша. «Как я».
Мы пили чай и разговаривали целый час, и это было легче, чем я думала; Павитра недовольна правительством, и на нее падает тень Пэйгана Мина, но она прекратила борьбу. Она больше не с Золотым путем. Она свободна от насилия и гражданской войны, от которых страдает нация, и я снова вспоминаю, что не должна упрощать страну до низменной политики и череды трагедий. Это нормальные люди, такие же, как вы или я, и здесь не все так плохо, но и не хорошо.
Тем не менее, прежде чем уйти, я еще раз спросила, не скажет ли она мне, где я могу найти членов Золотого пути.
И она сказала.
| Оригинальный текст |
|---|
|
Tea with Pavitra November 3, 2014 Home again. I went to see Pavitra again this morning and I asked whether she might know anyone to whom I might speak about the Golden Path, or if she might know more about Amita and Sabal than we’d spoken about. She didn’t, she said, but I wondered if I might ask Raj to take me somewhere—somewhere I could learn more. "I know where you could go, " Pavitra offered. «But it’s dangerous. If you go, you should stay there. They can protect you, maybe, but if you leave…» She shrugged. She was preparing us some Kyratea (It may be Kyra Tea, after the goddess, but when said it sounds more like a play on ‘Kyrati’; I haven’t seen the packaging, but I’m told that the factory is not far) and she poured as her words trailed off. «I only want to talk to them. I have to come back, I don’t want to join them.» "Then you shouldn’t go, Divya, " she told me with sternness that would have made my mother proud. «There are King Min’s men everywhere, he has spies. The Golden Path is dangerous. Amita and Sabal, they’re young. They’re impatient.» I smiled for the first time since Utkarsh. «Like me.» We shared tea and conversation for the rest of the hour and it was lighter than I thought it could be; Pavitra is not happy with the government and the shadow of Pagan Min is cast over her as well, but she has stepped out of combat. She is not Golden Path anymore. She is free of the violence and the civil war that plagues the nation and I remember again that I mustn’t simplify a country to its basest politics and a series of tragedies. These are normal people, like you or I, and not everything is terrible here, nor is it good. Still, before I left, I asked once more, if she would tell me where I could find members of the Golden Path. She told me. |
Золотой путь: краткая история[]
4 ноября 2014 г.
Я не могу сказать вам, где я, чтобы не выдать позиции повстанцев. Я не могу сказать, с кем я говорила; единственные имена, которые я могу назвать, — это Амита и Сабал, чьи имена известны всем. Идея журналистской честности требует определенной степени объективности, но я ясно выразила свое отношение к владычеству Пэйгана Мина и восстанию Золотого пути. Это и есть мой блог, ничего не рассказывающий о моих работодателях.
Начну с урока истории. Я оставляю большую часть этого за кадром для тех из вас, кто может больше интересоваться СЕЙЧАС, но я чувствую, что важно знать предысторию этого движения.
1825 — Предлагая деньги и оружие в обмен на использование своей армии, британцы пытаются вторгнуться в Индию с киратскими солдатами на передовой. Когда они терпят неудачу, киратцы восстают против монархии, которая сдала их иностранной державе.
1900-1984 — Гражданская война, хотя она и была медленной в начале, разгорается и еще медленнее заканчивается. В течение восьмидесяти лет различные фракции сражаются друг с другом, каждая из которых стремится стать фактической заменой монархии, чье возможное падение кажется гарантированным.
1984 — Группа экстремистов устает от тлеющей войны. Они штурмуют дворец и захватывают королевскую семью. Во время пиратской трансляции они, кажется, были готовы зачитать свои требования, но вместо этого казнили своих заложников. В один-единственный кровавый момент Кират перестает быть монархией.
И вдруг появляются роялисты. Напуганные публичными убийствами и вызванным ими хаосом, роялисты отчаянно нуждаются в стабильности. В последующие дни они повсюду ищут далекого наследника престола, какого-нибудь двоюродного или троюродного брата, и делают его номинальным главой своего движения. Все, что им нужно, это деньги, чтобы финансировать свою кампанию.
Они находят их в одном китайском филантропе, который ценит богатство и стабильность Кирата и поддерживает возвращение к любимым традициям и яркой, мирной культуре, которые когда-то определяли нацию. Он поддержит этого королевского наследника и поможет Кирату процветать.
Его зовут Пэйган Мин, и он помогает роялистам победить.
В день коронации наследника Пэйган Мин предает своих сторонников. Он убивает будущего короля и сам занимает трон. Вопреки всему, что он обещал, Кират теперь видит массовые казни оппозиции, создание жестокой королевской гвардии и жестокое подавление любого, кто пытается вступить в сговор. Золотой Путь рождается в тени этого нового деспота, возглавляемого киратским борцом за свободу Моханом Гейлом. У народа есть явный злодей, и движение растет в геометрической прогрессии, создавая силу, способную противостоять даже жестокой мощи армии Пэйгана Мина.
Через несколько лет Мохан умирает. Почти два десятилетия Золотого пути больше нет. Только в последние годы Амита и Сабал заняли свое место лидеров этого нового движения. И хотя оно нестабильно, иногда даже саморазрушителено, Золотой путь становится сильнее, и я не сомневаюсь, что до расплаты Пэйгана Мина осталось несколько месяцев. Для народа, который последние столетия был свидетелями такого ужасного кровопролития, обещание мира кажется этим людям более прекрасным, чем я могла бы когда-либо выразить.
| Оригинальный текст |
|---|
|
The Golden Path : A Brief History November 4, 2014 I can’t tell you where I am, lest it compromise the position of the rebels. I cannot say who I have spoken with; the only names I can give are Amita and Sabal’s, whose identities are public. The idea of journalistic integrity requires a certain amount of objectivity, but I’ve made clear my feelings on Pagan Min’s dominion versus the rebellion of the Golden Path. That and this is my blog, reflecting nothing about my employers. Let me begin with a history lesson. I am putting most of this behind a cut for those of you who might be more interested in the NOW, but I feel it’s important to know the background of the movement. 1825 — Offering money and arms in exchange for the use of their army, the British attempt an invasion of India with Kyrati soldiers on the front lines. When this fails, the Kyrati people turn on the monarchy that sold them out to a foreign power. 1900-1984 — Though it was slow in beginning, civil war erupts and it is even slower in ending. For eighty years, various factions fight amongst one another, each seeking to become the defacto replacement to the monarchy, whose eventual fall feels guaranteed. 1984 — A group of extremists grows tired of the slow burn of the war. They storm the palace and capture the Royal family . Over a pirate broadcast, they seem ready to list their demands, but instead execute their hostages. In a single violent moment, Kyrat ceases to be a monarchy. And suddenly, Royalists emerge. Horrified by the public murders and the chaos they set off, the Royalists become desperate for a stability. In the days that follow, they search high and low for a distant heir to the throne, some cousin twice removed, and make him a figurehead of their movement. All they need is the money to fund their campaign. They find it in a Chinese philanthropist who values Kyrat’s wealth, stability and supports a return to the beloved traditions and vibrant, peaceful culture that once defined the nation. He will prop up this Royal heir and help Kyrat flourish. His name is Pagan Min and he helps the Royalists to victory. On the day of the heir’s coronation, Pagan Min betrays the cause. He has the would-be King assassinated and takes the throne himself. Against everything he promised, Kyrat now sees mass executions of the opposition, the installation of brutal Royal Guards and the violent oppression of any who seek to collude. The Golden Path is born in the shadow of this new despot, led by Kyrati freedom fighter Mohan Ghale. The people have a clear villain and the movement grows exponentially, creating a force capable of resisting even the cruel power of Pagan Min’s army. In a few short years, Mogan is dead. For nearly two decades, The Golden Path is no more. It is only in recent years that Amita and Sabal have taken their place as leaders of this new incarnation. And though it is volatile, even occasionally self-destructive, the Golden Path is growing stronger and I have no doubt in my mind that Pagan Min’s reckoning is short months away. In a nation whose last centuries have seen such terrible bloodshed, the promise of peace is more beautiful to these people than I could ever express. |
Амита, Сабал и Золотой путь[]
6 ноября 2014 г.
Сегодня я сделала больше заметок и больше записей, чем когда-либо прежде.
Многие считали, что движение умерло вместе с Моханом Гейлом, но наследие Гейла сохранило его, даже если оно было сломлено, и вдохновило на подъем новое руководство. Я разговаривала с членом Золотого пути, который пожелал остаться анонимным, и хотя очевидно, что в Пути есть раскол, очевидно, что вера Гейла в свободу от угнетения жива и здравствует в сердцах его последователей.
Прежде чем вы прочтете это, если вы не знакомы с историей Золотого пути, я предлагаю вам прочитать эту статью, чтобы узнать больше. В этой статье я буду называть своего собеседника Мадхури. Переводы точны настолько, насколько я была в состоянии их сделать.
Мир, как он есть
«Мы хотим свободы. Все, что мы делаем, это прячемся от людей, которые пришли сюда десятилетия назад и заявили права на землю. Пэйгану Мину прислуживают безумцы. Монстры. Они приходят и разделяют наш народ на части. Если бы мы не могли работать на них, их наркотики и их армии, это было бы геноцидом. Им наплевать на нашу жизнь. Мы для них животные».
Я спрашиваю, кто главные действующие лица, но Мадхури признает, что истинные силы неясны. Она называет человека по имени де Плер, говорит, что он палач, что он наполовину правит близлежащей территорией. Я делаю заметки о нем, пока она говорит, и спрашиваю ее о сегодняшнем состоянии короля Мина.
«Иногда я задаюсь вопросом, знает ли он», — размышляет она. «Иногда мне кажется, что он так далеко от людей, что не знает, что с нами происходит. Он остается в своем дворце и погружен в себя и свои [иллюзии], и мне интересно, знает ли он вообще».
Я говорю, что это оптимистично. Это дало ему определенный кредит доверия, какой я бы никогда не смогла получить.
«Легче сказать, что иногда», — говорит она, — «чем думать, что мы допустили к власти человека, который мог бы смотреть на наши страдания и не заботиться о нас».
Я всего лишь посторонняя, и кто я такая, чтобы комментировать эту панацею, которую она создает для себя? Я иду дальше, чтобы не сказать того, о чем я пожалею.
Амита и Сабал
Амита в исполнении приглашенного художника. Многих из них можно найти в городах и деревнях, изображающих различные фигуры.
«Да, это как две головы», — сказала Мадхури, когда я процитировала слова Павитры о лидерах Золотого пути. «Но это двуглавая змея. Однажды она может отравить себя».
Она продолжает: «Сабал считает, что пошел по стопам Мохана Гейла; он боготворит Мохана, он хочет быть им. Сабал хочет вернуться в прошлое, из которого мы пришли. Он ценит культуру нашего народа. И он верует в Киру [богине, в честь которой названа страна]. Если мы снова возьмем власть, он хочет вернуть все назад. В том числе и Тарун Матару».
Тарун Матара — устаревший матриарх, обычная молодая женщина. Некоторые (включая, кажется, Сабала) верят, что процветание земли связано с судьбой избранной Тарун Матары. Во что же тогда верит Амита?
«Она никогда не оглядывается назад. Она считает, что мы должны смотреть вперед и использовать то, что Пэйган Мин сделал против него, и я думаю, что она была бы рада отбросить то, во что верит Сабал. Иногда она бывает дерзкой, но хочет, чтобы наши девочки ходили в школу. Она думает, что он [старомоден], а он думает, что она безрассудна. Я думаю, что они спорят напрасно».
Мадхури продолжает:
«Они оба хотят освобождения. Они хотят лучшего для нас. Дивья, пожалуйста, не думай, что мы все так разделены. Мы хотим, чтобы наш народ жил. Мы хотим вернуть нашу землю. Мне жаль, что ты пришла сюда сейчас, потому что Кират — прекрасная страна, когда она свободна. Всем нам все, что нам нужно, это дать шанс».
| Оригинальный текст |
|---|
|
Amita, Sabal and the Golden Path. November 6, 2014 I’ve taken more notes today and more recordings than I ever have before. So many believed that the movement died with Mohan Ghale, but Ghale’s legacy kept it alive, if broken, and inspired a new leadership to rise. I spoke with a member of the Golden Path who wishes to go unnamed, and though it is evident that there is a schism in the Path, it is evident that Ghale’s belief in freedom from oppression is alive and well in the hearts of his followers. Before you read this, if you are unfamiliar with the history of the Golden Path, I suggest you read this entry to learn more. For the purposes of this write-up, I will refer to my interviewee as Madhuri. The translations are as faithful as I could make them. The world as it is. «We want freedom. All we do is hide from people who have come here decades ago and claimed the land for themselves. Pagan Min is served by lunatics. Monsters. They come and they tear our people apart. If we couldn’t work for them and their drugs and their armies, it would be genocide. They don’t care about our lives. We are animals to them.» I ask who the important figures are, but Madhuri admits that the true powers are unclear. She names a man called Depleur, says he is a torturer, that he half-governs a nearby area. I take notes on him as she speaks and I ask her the state of King Min today. "I sometimes wonder if he knows, " she muses. «Sometimes I think he is so far away from the people that he doesn’t know what happens to us. He stays in his palace and he is lost in himself and his [delusions] and I wonder if he even knows.» I say that’s optimistic. It gives him the benefit of the doubt in a way I never could. "It is easier to say that sometimes, " she says, «then think that we allowed into power a man who could watch our suffering and not care for us.» I am only an outsider and so who am I to comment on this panacea she creates for herself? I move on, then, to avoid saying something I will regret. Amita & Sabal Amita, as rendered by a visiting artist. Many of these are found throughout the towns and villages, depicting various figures. "Yes, it is like two heads, " Madhuri said when I quoted what Pavitra told me of the Golden Path’s leaders. «But it is a two-headed snake. One day it might poison itself.» She goes on, «Sabal believes he follows in Mohan Ghale’s footsteps; he idolises Mohan, he wants to be him. Sabal wants to return to the past, where we were. He values the culture of our people. And he is dedicated to Kyra [the goddess for which the country is named]. If we take power again, he wants to bring the old ways back. And the Tarun Matara.» The Tarun Matara is an antiquated matriarch, generally a young woman. It is the belief of some (Sabal included, it seems), that the land’s prosperity is linked to the fate of a chosen Tarun Matara. What, then, does Amita believe? «She never looks back. She believes that we must look forward and use what Pagan Min has done against him and I think she would be happier to throw away what Sabal believes. She is sometimes brash, but she wants our girls to go to school. She thinks he is [old-fashioned] and he thinks she is reckless. I think they are disagreeing needlessly.» Madhuri goes on: «They both want liberation. They want what is best for us. Divya, please don’t take me to mean we are all so divided. We want our people to live. We want to own our land again. I’m sorry you came here now, because Kyrat is a beautiful country when it is free. All of us, all we need, is to be given a chance.» |
Взлом[]
7 ноября 2014 г.
Я пришла домой и увидела это. Уходя, я оставила на своем столе идеальный порядок. У меня все было в порядке. Всего несколько ценных вещей.
Хочется верить, что это была лишь попытка ограбления и ничего больше, правда телевизор не забрали, только планшет. Мои оставшиеся переводы исчезли. Мой блокнот пропал. Некоторые мои фотографии пропали. Карта памяти в моей камере исчезла. Они оставили пистолет. Я боюсь, что они могут узнать, что я здесь. Я пошла спросить Павитру, видела ли она что-нибудь, но она не открыла дверь. Мне неспокойно.
Я позвонила Раджу. Он придет забрать меня сегодня поздно вечером. Он предложил переселить меня, иначе я уеду из страны утром первым делом. Мы обсудим это, когда он приедет.
Я обновлю блог, как только смогу, когда буду уверена, что я в безопасности. Я не выйду из дома.
| Оригинальный текст |
|---|
|
Break-In. November 7, 2014 I came home to this. I left my desk in perfect order. I had everything sorted. Only a few valuables. I want to believe this was an attempted robbery and nothing else, though they didn’t take the television, only my tablet. My remaining translations are gone. My notebook is gone. Some of my photos are gone. The memory card in my camera is gone. They’ve left the pistol. I’m afraid they might know I’m here. I went to ask Pavitra if she had seen anything and she didn’t answer the door. I’m nervous. I’ve called Raj. He is coming to collect me late tonight. He suggested we relocate me, or else that I leave the country first thing in the morning. We are going to discuss this when he gets here. I’ll update as soon as I can, when I know I’m safe. I won’t leave the house. |
Безопасность[]
10 ноября 2014 г.
Сообщение для всех, кто пытается получить доступ к блогу в эти выходные. Теперь я в безопасности, и я ценю ваше беспокойство.
Я жива и я в безопасности. Мне сказали, что мой блог был удален, и когда мне дали мой телефон, в нем оказались сотни неотвеченных звонков и смс, часть из которых имела просьбу обновить блог. Я здесь. Я могу обновить блог сейчас. И хочу заявить, что пишу все это не по принуждению, а по своей воле. Мне было предоставлено разрешение использовать это пространство для сообщения об этих событиях.
В пятницу вечером, когда я обнаружила, что в мой дом вторглись, я договорилась с Раджем покинуть Кират. Он должен был забрать меня в два часа ночи. Незадолго до полуночи в мою дверь постучали, а снаружи раздались крики с предупреждением, что они входят. «Они» оказались солдатами Королевской Армии, выбили дверь ногой.
Я сразу же подумала о силе пистолета, который дал мне Радж, и о том, как он лежал у меня на столе. Как я могла взять его в свои руки и застать их врасплох. Направить на них ствол и сказать, чтобы держались подальше, что я гражданка Великобритании, что у меня есть права и полномочия и что я их не боюсь.
Я никогда не держала в руках пистолет. Вместо этого я подняла руки, задрожала и начала каяться и блеять, когда мне задавали вопросы. Они надели мне на голову мешок и сказали, чтобы я упала на землю, прежде чем они волоком потащили меня к своей машине. Поездка длилась несколько часов и казалась бесконечной. Они сняли мешок только когда мы прибыли, а я оказалась в клетке.
Ту ночь я провела в беспокойном полусне на твердом полу в помещении с каменными стенами.
Окон не было, но теперь я знаю, что это был воскресный полдень, когда меня привели в комнату для допросов, и я села напротив человека за стол с двумя папками документов обо мне и Золотом пути. Там была вся моя биография. Имена моих родителей. Глупые комментарии, которые я публиковала, когда мне было девятнадцать. Старые истории, которые я писала в интернете. Фотография моего бывшего. Я поняла, что это были лишь угрозы и демонстрация силы, потому что все их вопросы касались моих связей с повстанцами.
Меня допрашивали четыре часа, прежде чем мужчина передо мной ушел и забрал с собой все бумаги. Когда он вернулся, его сопровождали еще двое.
«Сюда», — сказал он, открывая дверь, и меня внезапно ослепило солнце.
Я последовала за ними и уставилась в землю. Внезапно я поняла, где нахожусь, и меня снова начало трясти. Каждое написанное мною слово — каждое слово, которое он мне прочел, — эхом отдавалось в моих ушах.
А потом они забрали меня внутрь. Вверх по лестничным пролетам, вниз по коридорам, в комнату с парой массивных резных дверей, которые открывали путь к такой роскоши, о которой мой индийский отель мог только мечтать. Огромная кровать, покрытая шелками. Изысканная мебель из темного дерева, инкрустированная золотом. Толстые ковры и стены, украшенные древними картинами. На ночном столике рядом с благовониями стояла зарядка для моего телефона. Внизу валялся мой яркий леопардовый чемодан. На кровати лежал мой закрытый ноутбук, рядом аккуратно свернут шнур.
На ноутбуке записка.
| « | Мисс Кандала, прошу прощения за неподобающий прием. Я занят одним делом в Уткарше, иначе я бы сам встретил вас. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома в мое отсутствие. Я читал некоторые из ваших статей и думаю, что уместно дать вам интервью. Чтобы развеять некоторые заблуждения. Надеюсь, завтра вы свободны, давайте поужинаем? С уважением, Пэйган Мин. |
» |
Что происходит?
| Оригинальный текст | |||
|---|---|---|---|
|
Safe. November 10, 2014 The message received by anyone trying to access the blog this weekend. I’m safe, now, and I appreciate the outpouring of concern. I’m alive and I’m safe. I was told my blog was taken down and when my phone was released to me I had hundreds of calls and texts, some of which I could return, asking for an update. I’m here. I can update you now. And I want to state that I am not writing any of this under duress, but of my own free will. I have been granted permission to use this space to report on these happenings. On Friday evening, after I found my home had been invaded, I arranged with Raj to leave Kyrat. He was due to collect me at two in the morning. Just before midnight, I received a knock at my door and yells from outside that they were coming in. «They» being members of the Royal Army, who kicked the door in. I immediately thought to the weight of the pistol Raj had given me, and how the gun sat there on my desk. How I could take it in-hand and surprise them. Raise the barrel to them and tell them to stay away, that I was British citizen, that I had rights and powers and that I wasn’t afraid of them. I never touched the gun. Instead I raised my hands and trembled and began to apologise, over and over again and bleated my name when they asked me for it. They put a bag over my head and told me to drop to the ground before they dragged me, stumbling to their car. The drive was hours and felt endless. THey only took off the bag when they were inside, and I was caged. That night, I half-slept on a hard floor, within stone walls. There were no windows, but I know now that it was Sunday afternoon when I was brought into an interrogation room and sat across from a man at a table bearing two folders of documents about me and the Golden Path. It had my entire history. The names of my parents. Silly comments I posted when I was nineteen. Old stories I wrote online. A photograph of my ex. I understood these were only threats and shows of power, because all their questions were about my connections to the rebels. I was interrogated for four hours before the man in front of me left and took all the papers with him. When he came back, he was accompanied by two others. "This way, " he said, opening a door through which the sun was suddenly blinding. I followed them out and stared at the ground. Suddenly I knew where I was and I began to quake again. Every word I’ve written-every word he read back to me-echoed in my ears. And then they took my inside. Up flights of stairs, down corridors, to a room with a pair of massive, carved doors that, when opened, revealed opulence the likes of which my Indian hotel could only dream. A great bed covered in silks. Ornate furniture in dark wood, inlaid with gold. Thick carpets and walls adorned with ancient art. On one nighttable, beside the incense, was my phone-charging. Beneath, my garish leopard suitase. On the bed, my laptop, closed, with cord coiled neatly beside. On its case, a note.
What happens now? |
Разговор с королем: часть первая[]
12 ноября 2014 г.
По пути к столу.
| « | Прошлой ночью я ужинала с Пэйганом Мином, и это было настолько сюрреалистично, вы не представляете. Это слишком свежо, чтобы как следует писать об этом, но я записала большую часть на свой телефон (с его специального разрешения) и попытаюсь нарисовать картину вечера. Это часть первая из двух. Вторая будет завтра. | » |
Неудивительно, что первое, что видишь, садясь за ужин с Пэйганом Мином, это Пэйган Мин. Не сам человек, но его большой портрет, насыщенные цвета и плавные линии которого поначалу не дают понять, то ли это очень тонкая картина маслом, то ли сильно измененная фотография. Что бы это ни было, оно вырисовывается позади него и дает ощущение, что он наблюдает, еще до того, как он входит в комнату.
Это создает резонанс, меня пробирает дрожь, потому что я знаю, что это он. Я здесь только потому, что он увидел то, чего, как я думала, он не мог увидеть, и вытащил меня, как мне казалось, из моей тайной норы. Пока я сижу и жду его, я верчу телефон на столе и что-то строчу в блокноте; маленькие нервные действия, которые кажутся ему очевидными и неуклюжими.
Потом голос. Сначала голос кажется новым, но постепенно я понимаю, что уже слышала его раньше, хотя и не знаю, где. Пропагандистский ролик? Шероховатые кадры на YouTube? Иностранное ток-шоу? Слова я знаю очень хорошо.
«Кират — это изящное чучело. Кропотливая работа и собственная природная красота создают нечто, напоминающее о себе прежнем. Но не заблуждайтесь: эта нация была выпотрошена. Если раньше она обладала свободой, целью и стремлением, теперь она превратилась в оболочку; в украшение для богатого человека.».
Эти слова когда-то написала я.
Он начинает читать со своего телефона, резкий белый свет падает на натянутое полотно его лица. Он безупречен. Сегодня он одет в идеально сшитый двубортный жакет из парчи черного цвета с золотистым металликом, что сильно отличается от манящего розового цвета на портрете, мимо которого он проходит. Его волосы ярче узора на костюме, а брюки угольно-черные, по крайней мере, такими они кажутся в окружении свечей и масляных ламп. Я скучаю по туфлям.
Он улыбается мне, когда выключает телефон, и смотрит на меня поверх экрана умными и игривыми глазами. Это игривость, которая меня пугает.
Нет, меня все пугает. Я молчу.
«Не волнуйтесь», — говорит он, кладя телефон на салфетку. «Это не рекламный ролик. Мне просто нравится эта часть, это…»
Я молчу.
«Хитро? Запоминаемо? Вы писатель…» Он как будто ждет предложения, которое я не осмеливаюсь сделать. «Я груб, да? Здравствуйте, мисс Кандала. Я Пэйган Мин, богатый человек. Добро пожаловать в мое украшение.»
Он сидит в своем кресле; портрет как бы глядит через плечо.
«Мне жаль!» — он настойчиво смеется, как будто мы старые друзья, а потом вздыхает и ровно смотрит на меня. «Значит, вы Дивья Кандала. Очень приятно познакомиться. Мы не пропускаем сюда много журналистов, как вы понимаете, а те, кого мы приглашаем, обычно такие скучные. Я не осуждаю. Они хотят бесплатную экскурсию, фотосессию. Цирк уродов. Вы выглядите немного более… возвышенной. Расскажите мне о себе. Я слушаю.»
«Могу ли я записать это?»
«Конечно; я думал, что вы уже записываете. У вас ведь нет аллергии на моллюсков или что-то еще?»
Я начинаю
Фрагмент киратской тханки, изображающий чудовищного Пэйгана Мина. Это распространенное мнение среди определенных групп в стране.
«Нет, нет. И я не знаю, с чего начать».
«Начните с…» Он задумчиво машет рукой, но это ложная пауза: он знает, чем закончить фразу. Он слишком умный человек, и он соображает быстрее, чем кажется. «Почему вы здесь».
«При всем уважении, вы читали мой блог. Это все правда. Я ни о чем не лгала, и я знаю, что они спрашивали меня, ваши люди, пришла ли я, чтобы присоединиться к Золотому пути. Нет. Я здесь, чтобы увидеть Кират. Это все. Я хочу рассказать историю страны. Я чувствовала, что то, что я написала раньше, было…»
«Односторонне».
«Недостаточно изучено», — поправляю я. Мое сердце замирает. Я беспокоюсь, что расстроила его.
Когда Пэйган Мин улыбается, он озорной, обаятельный. Когда улыбка исчезает, сводит сердце. Вы вдруг понимаете, что, несмотря на все политические карикатуры, дикость, которую мы ему приписываем, он олицетворение силы и может прожечь вас испепеляющим взглядом, шепотом приказать убить. Когда он не улыбается, его возраст проявляется в морщинах на его лице, и вы помните, как долго он играл в эту игру и стал победителем.
«Недостаточно изучено», — повторяю я более мягко. «Потому что я никогда не была там раньше. И я стараюсь быть более аутентичной в своем письме. Мне двадцать восемь, и я начинаю понимать, что не могу быть той идеалисткой, которая прочитав Википедию и несколько статей, думает, что знает мир. Моя семья из Индии. И эта часть мира, эта… Я хотела узнать настоящую историю, и это лучшее задание, которое у меня когда-либо было. Я пришла только учиться».
«У Золотого пути».
«Нет. Я только… Я посетила их только потому, что хотела узнать больше. Если бы я могла поговорить с солдатами вашей армии, я бы это сделала, но я не чувствовала себя в безопасности».
«Мне интересно, что вы идете с Золотым путем и чувствуете себя в безопасности. В безопасности среди террористов. И прежде чем вы что-нибудь скажете, Дивья, я знаю, что это один из тех бесконечных случаев, когда он-сказал/она-сказала, но Золотой путь — террористы в гораздо большей степени, чем я „чудовище“. Вы спрашивали их о раненых в Уткарше? Вы спрашивали их о пытках? Вы спрашивали их, есть ли у них хоть малейший намек на план? Амита и Сабал не перестают грызться друг с другом, как бойцовские псы, и хотят править страной. „Золотой путь“ — это шутка, которая давно перестала быть смешной; Кирату нужен новый материал».
«Это то, что вы… Это…»
«Хм?» — этот подталкивающий звук вызывает смущение.
«Я пытаюсь понять, мистер, извините»
«Пэйган. Мы уже на пути к тому, чтобы подружиться, вам не кажется? Что вы пытаетесь понять?»
«Вы находитесь у власти уже более двадцати лет. Двадцать лет, и, при всем уважении, я пытаюсь понять, чего вы пытаетесь достичь. С моей точки зрения и, я думаю, с точки зрения всего мира, Кират лежит в руинах. Здесь нет свободы. Люди не могут входить и выходить, когда им вздумается, люди — я видела человека, избитого до полусмерти за то, что он сорвал плакат! Плакат, который повесили ваши люди! Вы собираетесь убить меня?»
«Спасибо».
Последнее он говорит хорошо одетым слугам, которые входят и расставляют на нашем столе золотые тарелки с невероятными на вид блюдами и четырьмя бутылками марочного вина. Его глаза не отрываются от меня, даже когда я смотрю в сторону; я чувствую их на себе и понимаю, что он не ответил на мой вопрос. Он что-то шепчет прислуге, и они согласно кивают, прежде чем налить нам вина и снова уйти.
«Приятного аппетита».
Он поднимает свой бокал, а я не прикасаюсь к своему. Мое сердце колотится, и я боюсь, что никогда не покину это место. Он ставит свой бокал и тихонько смеется.
«Я знаю, вы нервничаете, Дивья, но расслабьтесь! Выпейте! Попробуйте крабовый рангун! Я пригласил вас на ужин, так что давайте ужинать», — говорит он.
«Пожалуйста», — умоляю я.
«Дивья…» Он изображает боль. «Зачем мне убивать вас? Если что, я хочу помочь».
| Оригинальный текст | |||
|---|---|---|---|
|
Conversation with the King: Part One. November 12, 2014 On my way to the table.
It is unsurprising that the first thing one sees when sitting down to dinner with Pagan Min is Pagan Min. Not the man himself, but a large portrait whose rich colours and smooth lines initially make it unclear whether it’s a very fine oil painting or a heavily altered photograph. Whatever it is, it looms large behind him and gives one the sense that he is watching even before he enters the room. It resonates with me-chills me-because I know he is. I am only here because he has seen what I thought he couldn’t and dug me out of the burrow I thought I had made. As I sit waiting for him, I spin my phone around on the table and scribble in my notebook; little nervous actions that feel obvious and clumsy under his eyes. Then, the voice. The voice is new at first, but slowly I realise I’ve heard it before, though I don’t know where. A propaganda video? Grainy YouTube footage? A foreign chat show? The words I know very well. «Kyrat is elegant taxidermy. Meticulous work and its own natural beauty create something reminiscent of its former self. But make no mistake: this nation has been gutted. Where once it was possessed of freedom, direction and agency, it has been reduced a shell; to a rich man’s ornament.» They’re mine. He enters in reading from his phone, a jarring white light on the taut canvas of his face. He is immaculate. Tonight he wears perfectly tailored double-breasted jacket black and metallic gold brocade, a far cry from the inviting pink in the portrait he passes by. His hair is brighter than the pattern on his suit and the trousers are jet black, or so they seem in the ambience of candles and oil lamps. I miss the shoes. He smiles at me as the phone clicks off, looking at me over its screen with eyes that are intelligent and playful. It’s the playfulness that scares me. No, everything scares me. I say nothing. "Don’t worry, " he says as he sets his phone on a placemat. «This isn’t a highlight reel. I just like that part, it’s…» I remain silent. «Artful? Evocative? You’re a writer…» He seems to wait for a suggestion I don’t dare make. «I’m being rude, aren’t I? Hello, Miss Kandala. I’m Pagan Min, a rich man. Welcome to my ornament.» He sits in his chair, with the portrait over his shoulder. «I’m sorry!» he laughs insistently, as though we’re old friends, and then sighs and looks at me evenly. «So you’re Divya Kandala. It really is nice to meet you. We don’t get a lot of journalists through here, as you can imagine, and the ones we invite are usually so boring. No convictions. They want the free tour, the photo op. The freak show. You seem a little more…high-minded. Tell me about yourself. I’m listening.» «May I record this?» «Of course; I assumed you already were. You aren’t allergic to shellfish or anything, are you?» I begin. A portion of a Kyrati thangka, depicting a monstrous Pagan Min. It is a common perception among certain groups in the country. «I’m not, no. And I don’t know where to start.» «Start with…» He waves his hand thoughtfully, but it’s a false pause: he knows how he’s finishing. He is a fiercely intelligent man and he is quicker than he lets on. «Why you’re here.» «No disrespect, but you’ve read my blog. It’s all true. I haven’t lied about anything and I know they asked me, your men, if I was here to join the Golden Path. I’m not. I’m here to see Kyrat. That’s all. I want to be able to tell the story of the country. I felt that the things I’ve written before were-» «One-sided.» "Under-researched, " I correct. My heart sinks. I worry I’ve upset him. When Pagan Min is smiling, he is mischievous, charming. When the smile falls away, it leadens the heart. You realise suddenly that for all the political cartoons, the wildness we ascribe to him, he is power personified and he can read you with a withering glare, order you killed with a whisper. When he is not smiling, his age shows in the lines on his face and you remember how long he has played the game and won. "Under-researched, " I repeat, more gently. «Because I’ve never been before. And I’m trying to be more authentic in my writing. I’m twenty-eight and I’m beginning to realize I can’t be this idealist who reads Wikipedia and a few articles and thinks she knows about the world. I’m-my family’s from India. And this part of the world, it’s…I wanted to know the real story and it’s the best assignment I’ve ever had. I only came in to learn.» «From the Golden Path.» «No. I only-I only visited with them because I wanted to know more. If I could have spoken with soldiers from your Army, I would have, but I didn’t feel safe.» «It’s interesting to me that you go to the Golden Path and feel safe. Safety among terrorists. And before you say anything, Divya, I know this is one of those endless cases of he-said/she-said, but the Golden Path are terrorists far moreso than I’m a ‘monster’. Did you ask them about the wounded in Utkarsh? Did you ask them about torture? Did you ask them about whether they even have the teeny-tiniest hint of a plan? Amita and Sabal can’t stop snapping at each other like fighting dogs and they want to rule a country. The Golden Path is a joke that stopped being funny a long time ago; Kyrat needs new material.» «Is that what you’ve-Is that…» «Hm?» is an urging sound, vaguely challenging. «I’m trying to understand, Mister-Sorry-» «Pagan. We’re well on our way to becoming friends, don’t you think? What are you trying to understand?» «You’ve been in power for over twenty years now. Twenty years and I mean no disrespect, again, but I am trying to understand what you are trying to achieve. From my perspective and I feel from the perspective of the world, Kyrat is in ruins. There is no freedom. People can’t go in and out as they please, people are-I saw a man beaten half to death because he tore down a poster! A poster your men put up! Are you going to kill me?» «Thank you.» He says this last to the well-dressed servants who come in and bestow our table with golden platters of incredible-looking dishes and four bottles of vintage wine. His eyes don’t leave me even as I look at the spread; I feel them on me and I realise he hasn’t answered my question. He murmurs a few things to the staff and they nod in acquiescence before they pour us some wine and leave us again. «Bon appétit.» He raises his glass and I don’t touch mine. My heart is pounding and I worry I won’t ever leave this place. He sets his drink down and laughs lightly. "I know you’re nervous, Divya, but relax! Have a drink! Try the crab rangoon! I invited you to dinner, so let’s have dinner, " he says. "Please, " I beg. «Divya…» He pantomimes hurt. «Why would I ever kill you? If anything, I want to help.» |
Разговор с королем: часть вторая[]
13 ноября 2014 г.
Портрет Пэйгана Мина возвышается над его столом.
Пэйган Мин сидит за столом напротив меня и говорит, что хочет помочь. Он тут же спросил: «Зачем мне убивать вас?» — и акцент делается не на «убить», а на «зачем». Нам обоим кажется, что он хотел бы меня убить. Он спрашивает, когда я дала ему повод. Разговор похож на ходьбу по минному полю.
«Вы хотите мне помочь».
«Я хочу помочь с вашим рассказом. Очевидно, что вы вправе написать про идеалистическую, бунтующую молодежь, приемлемую для рыдающих кабинетных активистов. Но я пригласил вас сюда, к моему столу, потому что я думаю, что вы выше этого».
Его слова звучат почти искренне. Вернее, они звучат совершенно искренне, и именно потому, что я думаю, что знаю его, я слышу обман и опасность в каждом слове, я чувствую, это ловушка для меня. Я пытаюсь сделать глоток вина, чтобы избавиться от сухости во рту, и высматриваю любой признак того, что он ждет, пока я упаду на землю в конвульсиях.
«Спасибо», — говорю я. Это меньше всего, что я когда-либо имела в виду. «Я не собиралась писать что-то однобокое. Я хочу, чтобы вы это знали, сэр, и…»
«Просто Пэйган, пожалуйста». Когда я останавливаюсь, он слегка пожимает плечами и идет за тарелкой какого-то жареного блюда. «Это отлично. Я пытаюсь сказать, Дивья, что вы хороши в том, что делаете. У вас есть убеждения. Мне нравится как вы пишите. Мне нравится ваш вкус в багаже; ваша мама понятия не имеет, о чем говорит. Все, что вам нужно, это кто-то — я — чтобы сказать вам правду. В частности, правду о том, что Золотой путь сделал с этой страной. Все, что вы написали, попахивает псевдопопулистской чушью, потому что это именно так».
Образ человека, сидящего перед собственным портретом, потягивающего вино старше себя, поедающего лучшие блюда из золотых тарелок и насмехающегося над «популизмом», снова напоминает о версальской королевской власти. Но он делает паузу. Он вздыхает. Он проводит рукой по волосам, которые, я думаю, жесткие, скользят между пальцами и возвращается на место.
«Все, чего я хочу», — говорит он тихо, словно под вино, — «это дать людям ту страну, которую они заслуживают. Все, что я хочу, это мир».
В комнате повисла звенящая тишина. Я слышу, как он дышит, и мне интересно, что у него в голове. Это хитрость, на которую я должна купиться сейчас, или он мысленно ушел куда-то совсем в другое место?
«Это заголовок», — говорю я ему через мгновение, — «который будет очень трудно продать. Называть „Золотой путь“ террористами — значит предполагать, что они не угнетенные люди. Я видела, как человека избили, как я говорила вам, за то, что он сорвал плакат. В Кирате люди исчезают и попадают в тюрьму. Кругом смерть и насилие. Ради забавы? Ради забавы они отправляются на Арену Шанат и смотрят, как звери рвут их на части. Друг друга расстреливают! Ради развлечения! Вы, вы же в Твиттере! Вы знаток стиля. Вы современный человек, а я нет. Я пытаюсь понять, как вы увязываете то, что происходит в этой стране, с тем, что, как вы знаете, делает остальной мир. Вы должны знать, что это жестокость».
«Знаете, что я ненавижу?»
«Ненависть» — сдавленный звук, резкий и гортанный, и я мгновенно превращаюсь в съежившегося ребенка. Я стала говорить без разрешения, и меня скоро накажут. Я могу предугадать окончание фразы: «наглость», «хамство», «журналисты, не знающие своего места». Он продолжает, прежде чем я рассыплюсь в извинениях.
«Я ненавижу, что умные, рациональные люди, такие же, как вы, могут так же поддаться своей пропаганде, как и глупые обезьяны, которые выходят и умирают за них. Позвольте мне рассказать вам, Дивья, о Золотом пути. Вы упоминаете Арену, давайте начнем с нее. Кровь порождает кровь. Когда я пришел, я создал правительство. Я создал армию. Я не поработил этих людей, я освободил их от корыстного выродка, который втоптал бы Кират в пыль. И какова их благодарность? Насилие. Кровь. Кровь людей, единственным преступлением которых было плата за защиту своего нового короля. На каждом шагу поджигают грузовики, доставляющие людям припасы, убивают моих солдат на улицах и обстреливают из минометов здания, заполненные людьми. Ради чего? Свободы? У них есть свобода. Нет, это ради уязвленной гордости. Посмотрите на пострадавших. Это не моя война. Моя война была выиграна двадцать лет назад. Это месть».
«Но…» — пытаюсь я.
«А знаете, что это делает со страной? Это сбивает ее с пути. И подобно собаке, насилие меняет свою природу. Завтра Арена может сгореть дотла — вполне вероятно — и у моей Армии будет на одно заведение меньше. Но Золотой путь? Они потеряли бы спорт, который манит их людей смотреть на то, как людей превращают в фарш. И они избавятся от еще одной болезни, причиной возникновения которой называют мое лидерство. Арена существует благодаря Золотому пути и существует для Золотого пути. Посмотрите на это, Дивья. Вам нравятся исследования».
Столовая.
«Мне сказали, что вы контролировали Арену. Мне сказали, что Нур работала на вас».
«Вам сказали, что я убью вас». Он усмехается. — «А сейчас мы ужинаем».
«Но повсюду символы. Плакаты. „Пэйган Мин, наш спаситель“. Улыбающиеся киратские семьи смотрят на ваш сияющий образ.»
Момент размышления. «Дизайн немного устарел, признаю. Это в Уткарше, не так ли?»
«Везде».
«Но Уткарш — это то, что вы видели. Забавно, Дивья, потому что вы сами сказала в своем блоге: „Уткарш — это мечта. Это типичный «образцовый город»“. Вы совершенно правы, и я горжусь тем, что вы это видите. Я! Уткарш — это то, что я хочу для Кирата: блестящий, защищенный и послушный. Это моя мечта для людей, которых Золотой путь не хочет, чтобы вы видели. И вы, идеалистка, входите туда и видите убежденного человека, который бежит по дороге, чтобы сделать политическое заявление и сорвать плакат. Вы знаете, что я хочу, чтобы моя армия увидела?»
«Угрозу вашему влиянию».
Он вздыхает. «Угрозу моему народу. Должны ли мои люди знать, что у него нет оружия? Бомбы, привязанной к его груди? Должны ли они доверять группе террористов, которые с каждым действием становятся все более и более жестокими? Они начинают с плакатов и заканчивают смертью. Так работает Золотой путь. Они говорят, что хотят мира, но не знают, что такое мир. Они никогда не были в мире».
«Значит, вы чувствуете, что это было то же самое, тогда…» — начинаю я. Я говорю себе, что он видел мой блог и знает то, что знаю я. «При Моханом Гейлом».
Как будто я лишаю его дыхания, но в конце выдоха он пытается сделать так, чтобы это выглядело как смех. Его рот плотно закрыт, когда его язык проходит по зубам, как будто он что-то сдерживает, будь то желчь или насилие. И снова он не смотрит на меня, черные глаза тускнеют и устремлены на столешницу, где его рука тянется к вину, но, проходя мимо, слишком долго задерживается на ноже для стейка. Его пальцы касаются ручки, и я слышу биение своего сердца в ушах.
«Я читала… я спрашиваю из-за…» — Я метаюсь. «Я читала некоторые журналы — журналы Юмы. Я только спрашиваю. Я думала, я думала, что это поможет мне понять. Мне жаль.»
Он берет вино. Нож остается на столе.
Он встает.
«Вы думали», — шипит он, — «это поможет вам понять».
Когда он смотрит на меня через стол, у него взгляд хищника, загнавшего добычу в угол, и он медленно идет ко мне; в конце концов, ему не нужно торопиться с этим. Мне некуда бежать. Каждый шаг в моем направлении обдуман, и рукой он гладит спинку каждого стула на своем пути.
«О, Дивья… Дивья, Дивья, Дивья».
Когда он подходит ко мне слишком близко, я вздрагиваю. Это рефлекс, способный сорвать меня с места в тщетной попытке сбежать, но:
«Не» — звучит словно лай. «Двигайся» — как мурчание.
Я сижу не двигаясь.
Когда он подходит ко мне, он отодвигает стул справа от меня и садится рядом со мной, достаточно близко, чтобы я могла почувствовать аромат его одеколона, увидеть, где заканчивается отбелка его бровей.
Он ставит свой бокал.
И, не говоря ни слова, он протягивает руку и берет мой телефон, медленно пододвигает его через стол к себе и щелкает по экрану, чтобы подсветить ровную линию диктофона. Он вводит пароль — мой пароль — и выключает диктофон.
«Король Мин-Пэйган», — умоляю я. «Мне жаль. Я имела в виду — мне нужен был контекст. Я прочитала их, потому что мне нужен был контекст».
Он кладет руку мне на запястье; металл его колец теплее моей побледневшей кожи. Его хватка нежная, не угрожающая, дружелюбная. Он поворачивается ко мне.
«Теперь без записи, Дивья».
«Пожалуйста».
Он отпускает меня. «Позвольте мне дать вам контекст».
| Оригинальный текст |
|---|
|
Conversation with the King : Part Two November 13, 2014 The portrait of Pagan Min looms over his table. Pagan Min sits across from me at dinner and tells me he wishes to help. In the same moment, he as asked «Why would I ever kill you?» and the emphasis is not on ‘kill’, but on ‘why’. It’s believable to both of us that he would have me murdered. He’s questioning where I’ve given him reason. Conversation feels like a minefield. «You want to help me.» «I want to help your story. Obviously you’re free to take the rah-rah, youth-in-revolt, palatable to the weepy armchair activists approach. But I invited you here, to my table, because I think you’re better than that.» He sounds almost genuine. Or rather, he sounds perfectly genuine and it is because I think I know him that I hear deception and danger in every word. I feel it is a trap being set for me. I try to sip the wine, to remedy my dry-mouth, and I watch for any sign that he’s waiting for me to fall to the ground convulsing. «Thank you», I say. It’s the least I’ve ever meant it. «I didn’t set out to write anything one-sided; I want you to know that, sir, and-» «Just Pagan, please.» When I stop, he shrugs slightly and goes for a plate of something fried. «It’s fine. What I’m trying to say, Divya, is that you’re good at what you do. You have conviction. I like the way you write. I like your taste in luggage; your mother has no idea what she’s talking about. All you need is someone-me-to tell you the truth. Specifically the truth about what the Golden Path has done to this country. Everything you wrote reeks of pseudo-populist bullshit because that’s exactly what it is.» The image of a man seated before his own portrait, sipping wine older than himself, eating the finest from golden platters, and scoffing at ‘populism’ brings to mind the royalty of Versailles again. But he pauses. He sighs. He runs a hand through hair I imagined would be hard as enamel, but moves between his fingers and back into place. «All I want», he says more quietly, as if to his wine, «is to give the people the country they deserve. All I want is peace.» The silence in the room is heavy. I can hear him breathing and I wonder what’s going through his mind. Is this an act I’m meant to buy into now, or has be gone somewhere else entirely? «That is a headline», I tell him after a moment, «that will be very difficult to sell. To call the Golden Path terrorists is to suggest that they aren’t oppressed people. I’ve seen a man beaten, I told you, for tearing down a poster. People disappear in Kyrat and they end up in prison. There is death and violence everywhere. For fun? For fun, they go to Shanath Arena and watch their own being torn apart by animals. Shot by one another! As entertainment! You’re- you’re on Twitter! You’re a style maven. You’re a modern man and I don’t-I am trying to understand how you reconcile what’s happening in this country with what you know the rest of the world is doing. You must know this is brutality.» «Do you know what I hate?» ‘Hate’ is a choked sound, sharp and guttural, and I am instantly reduced to a cowering child. I’ve spoken out of turn and I’m about to be punished. I can predict the end of the sentence: ‘impudence’, ‘rudeness’, ‘journalists who don’t know their place’. He continues before I can offer a stream of apologies. «I hate that intelligent, rational people just like yourself can be just as swayed by their propaganda as the stupid monkeys who go out and die for them. Let me tell you, Divya, about the Golden Path. You bring up the Arena, let’s start there. Blood begets blood. When I came in, I established a government. I created an army. I didn’t enslave these people, I freed them from a self-serving inbred who would have run Kyrat into the ground. And how do they thank me? Violence. They go for blood. The blood of people whose only crime was taking a paycheque for protecting their new King. At every turn, it’s torching trucks bringing supplies to the people, murdering my soldiers in the streets-firing mortars into buildings filled with people. In the name of what? Freedom? They have freedom. No, it’s in the name of hurt pride. Look at the casualties. That isn’t my war. My war was won twenty years ago. This is a vendetta.» «But-» I attempt. «And do you know what that does to a country? It beats it down. And like a dog, violence changes its nature. The Arena could burn down tomorrow-totally plausible-and my Army would have one less beat to walk. But the Golden Path? They would lose the sport that enures their people to the sight of human beings reduced to ground meat. And they’d lose another blight they like to blame on my leadership. The Arena exists because of the Golden Path and it exists for the Golden Path. Look into it, Divya. You like research.» The dining room. «I was told you controlled it. I was told Noore worked for you.» «You were told I would kill you.» He grins. «And now we’re having dinner.» «But you must see the signs. The banners. ‘Pagan Min our saviour’. Smiling Kyrati families looking up at your shining image.» A moment of consideration. «The design’s a little dated, I’ll admit. This is about Utkarsh, isn’t it?» «It’s about everywhere.» «But Utkarsh is what you saw. It’s funny, Divya, because you said it yourself in your blog: ‘Utkarsh is the dream. Utkarsh is the model city’. You’re exactly right and I’m proud of you for seeing it. I am! Utkarsh is what I want for Kyrat: prosperous, happy, and clean. It’s the dream I have for the people that the Golden Path doesn’t want you to see. And you, an idealist, walk into that and see a man full of conviction, running down the road to make a political statement and tear down a poster. Do you know what I want my Army to see?» «A threat to your influence.» He sighs. «A threat to my people. Are my men meant to know that he doesn’t have a weapon? A bomb strapped to his chest? Are they meant to trust in a group of terrorists who have only proven themselves crueler and crueler with every act? It begins at posters and it ends in death. This is the way the Golden Path operates. They say they want peace, but they don’t know what peace is. They never have.» «So you feel it was the same, then…» I begin. I tell myself that he has seen my blog and he knows what I know. «Under Mohan Ghale.» It is as though I rob him of breath, but at the tale end of an exhalation, he tries to make it look like a laugh. His mouth is closed tightly as his tongue passes over his teeth, as if he holding something back, whether bile or violence. Once more, he doesn’t look at me, black eyes dull and aimed at the tabletop, where his hand reaches for the wine, but, as it passes, lingers too long on a steak knife. His fingers brush against handle and I hear my heartbeat in my ears. «I read-I’m asking because of-» I am fumbling. «I read some journals-Yuma’s journals. I’m only asking. I thought-I thought it would help me understand. I’m sorry.» He picks up the wine. The knife remains on the table. He stands. «You thought», he hisses, «it would help you understand.» As he looks down the table at me, his eyes are those of a predator whose prey is cornered, and he walks towards me slowly; after all, he doesn’t have to be quick about it. I have nowhere to run. Every step in my direction is deliberate and he caresses the back of every chair on his way. «Oh, Divya…Divya, Divya, Divya.» When he gets too near to me, I flinch. It is a twitching reflex ready to propel me out of my seat into a futile attempt at escape but: «Don’t» is a bark. «Move» is a purr. I stay still. When he gets to me, he pulls out the chair to my right and sits beside me, close enough for me to smell the depth of his cologne, see where the bleaching in his eyebrows ends. He sets his wineglass down. And without a word, he reaches across me and takes my phone, slides it slowly across the table to himself and clicks its screen to show the steady line of the voice recorder. He enters the passcode-my passcode-and taps the recorder off. «King Min-Pagan», I beg. «I’m sorry. I meant-I wanted context. I read them because I wanted context.» He puts his hand on my wrist; the metal of his rings is warmer than my blanching skin. His grasp is gentle, non-threatening, friendly. He turns to me. «We’re off the record now, Divya.» «Please.» He releases me. «Let me give you context.» |
Вылет[]
14 ноября 2014 г.
Вид на дворец, когда я ухожу.
Я в аэропорту Дели и завтра утром прилетаю в Хитроу. Дом. Мой маленький чемодан с леопардовым принтом проверен. У меня осталась большая часть того, с чем я приехала, а остальное не имеет значения. У меня есть заметки и аудиозаписи. Я истощена, морально и физически, но сейчас я почти готова.
Этим утром я проснулась от запаха чая и завтрака, которые мне принес один из тех же официантов, которые присутствовали на моем ужине. Мой багаж был упакован у двери. На нем, под рукояткой, лежал мой паспорт, а внутри был аккуратно спрятан билет на самолет.
Я плакала. От стресса, я полагаю, или от счастья, или от страха, что это была уловка. Но я провела руками по тисненой обложке паспорта, насладилась мирским комфортом отведенного места (первого класса) и вышла за дверь.
«Вы готовы?» — спросил солдат в красивом берете. Он стоял у моей двери, как долго — не знаю. Он потянулся к моему чемодану.
Я оглянулась на гостевую комнату, которую мне выдали. В роскоши, богатстве и красоте. И я сказала: «Да».
Дворец представляет собой элегантный лабиринт, и каждый зал и комната более совершенны, чем предыдущие. Возможно, это золотая клетка для человека, чей разум устремлен в будущее, а сердце — в прошлое. Вероятно, это реликвия тех времен, когда у Кирата было больше надежд, чем позволяют нынешние обстоятельства. Большего я не знаю. И уже не узнаю.
Я была уже почти у подъезда, когда услышала:
«Доброе утро!»
Солнце лилось в окна, и я увидела Пэйгана Мина, стоящего в некотором отдалении, почти сияющего. На нем была белоснежная классическая рубашка, и он поправлял бриллиантовые запонки. Его волосы были, как всегда, безупречны, и он был выше, чем я думала. Я бы сказала, что мое сердце остановилось при виде его, но это не так. Я вздохнула и провела пальцем по паспорту.
«Доброе утро», — сказала я. «Спасибо за билеты».
«Мне нравится ваш акцент», — сказал он. «Он очень…»
«Английский?»
Он почти рассмеялся, но только улыбался. «„Английский“. Я не должен винить вас, я тоже не знал, что собирался сказать. Было приятно познакомиться с вами, Дивья. Вы уже решили, как будете писать свою статью?»
«Я еще не решила, буду ли я писать ее вообще».
«Чего бы это ни стоило…» — начал он. Он проверил свой телефон и ухмыльнулся каждому полученному сообщению. «Надеюсь, да».
Я кивнула.
«Что ж!» — он хлопнул меня по руке, а затем предложил свою руку. Я отбросила ее. — «Я бы сам отвез вас на границу, но у меня есть дела в другом месте, понимаете. Король.»
«Конечно.»
«Тогда до свидания, Дивья».
Я попрощалась, он помахал мне рукой и ушел, отправив сообщение, исчезнув за занавешенной дверью. Просто так все закончилось. После всего, что мы обсуждали, всего, что я узнала, и всего, что я теперь держу в секрете, все закончилось тем, что король ушел. Текстовые сообщения.
Я села в грузовик, и двое солдат повезли меня к границе. Я пересела в ожидающую машину, которая привезла меня в аэропорт. Один перелет, и вот я здесь.
Я хочу поблагодарить вас всех за чтение. Сомневаюсь, что буду обновлять блог; это не очень похоже на «блог о путешествиях по Кирату», если я сижу на подоконнике в своей квартире. Если у вас есть какие-либо комментарии, не стесняйтесь оставлять их, и я получу их, когда вернусь домой и устроюсь.
Я отправилась в Кират, ожидая кое-что из того, что получила, и была ошеломлена остальным. В конце я чувствую, что узнала так много и одновременно узнала, как мало я поняла. Я не понимаю этого сейчас.
После Павитры, после Мадхури, после Уткарша и Шаната мое последнее обсуждение не изменило моего мнения о Кирате как таковом. Но это дало мне другую точку зрения, и я чувствую, что в этом есть большая ценность. Я ценю, что он нашел время, хотя, если бы его целью было помочь мне с цитатами для моей будущей статьи, я чувствую, что могла бы подвести нас обоих.
Мой ужин с Пэйганом Мином длился три часа. Как только он выключил диктофон, я не стала его включать снова.
Copyright Блог о путешествиях Дивьи 2016 | Тема за темой в процессе | Работает на WordPress
facebook twitter Skype Rss
| Оригинальный текст |
|---|
|
Departures. November 14, 2014 The view of the palace as I leave. I’m at the airport in Delhi and I’ll be coming into Heathrow tomorrow morning. Home. My little leopard print suitcase is checked. I have most of what I came with and the rest doesn’t matter. I have my notes and my recordings. I’m exhausted, mentally and physically, but I’m nearly there now. This morning, I awoke to tea and breakfast, brought to me by one of the same servers who attended my dinner. My luggage was packed by the door. Resting on top of it, by the handle, was my passport, and tucked neatly inside that was a plane ticket. I wept. Out of stress, I suppose, or out of happiness, or out of fear that this was a trick. But I ran my hands over the embossed cover of the passport, revelled in the mundane comfort of an assigned seat (first class), and stepped out the door. «Are you ready?» A soldier in a smart beret asked. He had been standing at my door, for who knows how long. He reached for my suitcase. I looked back at the guest room I had been given. At the opulence and the wealth and the beauty of it. And I said «Yes.» The palace is elegantly labyrinthine and every hall and room more perfectly designed than the last. Possibly it is a gilded cage for a man whose mind is on the future and whose heart is in the past. Probably it is a relic from a time when Kyrat had more hope than current circumstance allows. I don’t know anymore. Or I never did. I was almost at the front doors when: «Good morning!» The sun poured in the windows and I saw Pagan Min standing some ways away, all but beaming. He wore a crisp white dress shirt and was adjusting a diamond cufflink. His hair was, as ever, immaculate, and he stood taller than I thought he was. I would say that my heart stopped at the sight of him, but it didn’t. I took a breath and brushed my passport with my thumb. "Good morning, " I said. «Thank you for the tickets.» "I like your accent, " he said. «It’s very…» «English?» He almost laughed, but mostly smiled. «‘English’. I shouldn’t blame you, I didn’t know what I was going to say either. It’s been nice to meet you, Divya. Have you decided how you’re going to write your article?» «I haven’t decided if I’ll write it at all.» «For what it’s worth…» he began. He checked his phone and grinned confidentially at whatever message he was receiving. «I hope you do.» I nodded. «Well!» He clapped me on the arm and then offered his hand. I shook it. «I would take you to the border myself, but I’ve got business to attend to elsewhere, you understand. King.» «Of course.» «Goodbye then, Divya.» I said goodbye and he waved and walked away texting, disappearing behind a curtained doorway. Just like that it was over. After everything we had discussed, everything I learned, and everything I now keep secret, it ended with a King walking away. Texting. I got in the truck and two soldiers took me to the border. I transferred to a waiting car that brought me to the airport. One flight later, here I am. I want to thank you all for reading. I doubt I’ll update again; it’s not much of a «Kyrat Travel Blog» if I’m nestled in a windowsill in my flat. If you have any comments, though, feel free to leave them and I’ll get them when I’m back home and settled. I went into Kyrat expecting some of what I got and being blindsided by the rest. At the end of it, I feel I learned so much and simultaneously learned how little I understood. I don’t understand it now. After Pavitra, after Madhuri, after Utkarsh and Shanath, my final discussion did not change my mind on Kyrat, per se. But it gave me a different perspective and I feel there is so much value in that. I appreciate that he took the time, though if his aim was to help me with quote for my future article, I feel that I might have failed us both. My dinner with Pagan Min lasted three hours. Once he turned the recorder off, I didn’t turn it back on. Copyright Divya’s Travel Blog 2016 | Theme by Theme in Progress | Proudly powered by WordPress facebook twitter Skype Rss |
Источники[]
- https://web.archive.org/web/20160212030302/http://divyakandala.com/
- https://web.archive.org/web/20160219015748/http://divyakandala.com/page/2/
 | |
| Игры | |
|---|---|
| Основные | Far Cry • Far Cry 2 • Far Cry 3 • Far Cry 4 • Far Cry 5 • Far Cry 6 |
| Ответвления | Far Cry Instincts • Far Cry Instincts: Evolution • Far Cry Instincts: Predator • Far Cry Vengeance • Paradise Lost • Far Cry 2 (Java) • Far Cry 3: Blood Dragon • Far Cry Classic • Far Cry 4: Arena Master • Far Cry Primal • Trials of the Blood Dragon • Far Cry New Dawn • Far Cry VR: Dive Into Insanity • The Call of Yara • Far Cry Beyond |
| Дополнения | |
| Far Cry 2 | Intel bonus missions • The Fortune’s Pack |
| Far Cry 3 | Воин • Мартышкин труд • Охотник • Пропавшая экспедиция • Хищник |
| Far Cry 4 | Вторжение • Долина Йети • Побег из тюрьмы Дургеш • Издания: Hurk Deluxe Pack • Kyrat Edition • Season Pass |
| Far Cry 5 | Far Cry Arcade • День лютых зомби • Пленник Марса • Тёмное время • Издание Season Pass |
| Far Cry New Dawn | Издание Deluxe Edition |
| Far Cry 6 | Ваас: безумие • Пэйган: контроль • Иосиф: коллапс • Издание Season Pass |
| Разное | |
| Редакторы | CryEngine Sandbox • Far Cry 2 Map Editor • Far Cry 3 Map Editor • Far Cry 4 Map Editor • Far Cry Arcade Editor |
| Фильмы | Far Cry 5: Inside Eden’s Gate • The Far Cry Experience • Фар Край |
| Книги | Far Cry: Esperanza’s Tears • Far Cry: Götterdämmerung • Far Cry: Rite of Passage • Far Cry: Прощение • Far Cry 2: Blutige Diamanten • Far Cry 5 Prima Guide • The Art of Far Cry 2 • The Book of Joseph • Искусство Far Cry 6 • Руководство по выживанию • Руководство пользователя Far Cry • Руководство пользователя Far Cry 2 |
| Публикации | A word from your dig director • Divya's Travel Blog • War Unlimited |
| Игры перечислены в порядке появления Всё остальное перечислено в алфавитном порядке | |